— Сесиль, — он порылся в кармане и достал последние скомканные деньги, — хочешь, я посажу тебя в такси?
— Я же сказала, что должна вернуться к Жюлю. А ты подтвердишь, что ничего не было ни с тобой, ни с Виктором. И не проболтайся Марте. Ты не думай, мне ее тоже жалко. По-бабьи. Я бы в ее ситуации удавилась, если бы узнала, что у мужа семья и дочка на стороне.
Глава 33, в которой в пене было уютно
В пене было уютно и ароматно. Я, видимо, даже немного подремала, потому что вода стала явно прохладнее. Я открыла кран. Горячая струя весело разбила пену и потекла к моим ногам, не успевая смешиваться с остальной водой.
Хорошо бы позвать Арнульфа, подумала я, и вместе посидеть в ванне. Но почему-то у меня не поворачивался язык, чтобы произнести «Арнульф». Как можно было дать такое грубое имя своему ребенку? Арно? Тоже звучит неважно, к тому же так называл его отвратительный Вендоль. Почему я сразу не спросила, как обращаются к нему друзья и домашние?
Прокричать: «Милый, иди сюда!» — слишком пошло, я и так веду себя чересчур развратно в постели. Я никогда прежде не позволяла себе такой смелости. Он же мог принять меня невесть за кого! Ну и что? Нам ведь обоим это нравится…
Интересно, что он там делает? Да спит конечно же! Я тоже сейчас вытрусь и лягу к нему под бочок. Какой же Арнульф все-таки тощий и нескладный! Да еще эта идиотская борода!.. Но ведь я уже соскучилась по нему, по тощему, нескладному, бородатому!
Я старательно завернула краны — терпеть не могу, когда капает вода. Накинула халат и вышла в спальню, слабо освещенную ночником. И чуть не закричала. Я ведь хорошо помнила, как Арнульф, совершенно обессилевший от любви, лежал на моей кровати. Он даже не мог двинуться, а сейчас его там не было, как будто не было никогда!
Естественно, в поисках возлюбленного я бросилась в гостиную и включила свет. На журнальном столике красовались замечательная скатерть, шелковая и узорчатая на сей раз, глиняный кувшин с вином, массивные гроздья винограда и изрядный кругляш домашнего сыра. Я метнулась к входной двери. Она была заперта. Замок в порядке.
— Ирен! Ты далеко собралась? — спросил Арнульф.
Я вздрогнула и обернулась.
— Ты не хочешь спать? — Он неторопливо шел ко мне через гостиную.
— Зачем ты меня пугаешь?
— Ирен, пожалуйста, не плачь. — Он взял меня за руки.
— Где ты был? Только не говори, что здесь, а я тебя не видела!
— Ты такая красивая… — От его улыбки, как обычно, в комнате посветлело. — Я… я просто немножко полетал перед сном! — Он взмахнул руками, как крыльями. — Правда! Ты очень красивая! И волосы так хорошо пахнут… Можно, я тебя поцелую?
— А можно не спрашивать?..
Он обнял меня и — совершенно восхитительно и определенно по-новому — поцеловал. Это был совсем другой поцелуй, как будто что-то изменилось в Арнульфе после моего триумфа в постели. Причем новыми были не только объятия и поцелуй, но и интонация, и тембр голоса, и взгляд моего «крылатого» любовника. Впрочем, может быть, мне просто хотелось, чтобы это было так?
— Вот, — он показал на столик, — все свежее, деревенское… Я принесу из кухни фужеры?
— Конечно. — Я кивнула. — Еще ножик и дощечку для сыра.
— Ирен, — он не двигался с места. — Ты точно не хочешь спать? Скажи, я не обижусь. Тебе ведь на работу…
— Ерунда! — Я беспечно махнула рукой, подумав: в конце концов, имею я право раз в жизни забыть про коммерцию? Тем более что Мишель сам предлагал мне не выходить в понедельник. И вообще, ему полезно побыть одному и подумать, справится ли он без меня. — Я не пойду.
— Тебе ничего не будет от патрона? Он к тебе хорошо относится?
— Я сама себе голова, Арнульф. — Что это он заинтересовался моей работой? — Кстати, как тебя называют домашние и друзья? У тебя просто невозможное имя…
— Имя как имя. Святой Арнульф — покровитель пивоваров, его изображают с пастырским жезлом, которым он помешивает в чане с пивом. Очень популярный святой, кстати. — Арнульф простодушно оправдывался, и мне сделалось неловко за свою бестактность. — Когда я был маленьким, мама называла меня Нульф.
Кошмар! Я даже расстроилась — это никуда не годится, разве что в качестве клички для собаки.
— Сестра до сих пор зовет Нуль, она старше меня почти на шестнадцать лет. А друзья называют Арни.
— Арни?
— Да, только ударение на первом слоге. Ты очень красивая. — Он стоял посреди гостиной и любовался мной.
Конечно, я в восторге от его восхищения моей персоной, но сколько можно?
— Арни, а ты не хочешь чего-нибудь посущественнее винограда с сыром? Я купила отбивные, овощи, зелень… — И тут мне самой ужасно захотелось жареного мяса. — Пойдем, — я поднялась с дивана, — я моментально приготовлю в микроволновке. — Они нежные, из вырезки.
Арнульф как на привязи пошел за мной на кухню.
Я открыла холодильник и увидела вчерашние персики.
— Ты так трогательно убрал персики, — сказала я, доставая свои припасы.
— Это не я, это медведки.
— Я сразу так и подумала. — Я вытащила из микроволновки противень и стала укладывать на него тоненькие ломтики мяса. — Конечно, медведки.
— Ирен, не стоило из-за меня среди ночи затевать готовку.
— Не хочешь, не ешь, а я очень люблю жареное мясо. — Я сунула противень в печку и принялась мыть овощи.
— Любишь мясо? Интересно, а Мона Лиза тоже любила жареное мясо?
— Мона Лиза? Ты имеешь в виду Джоконду?
— Да. Что она вообще ела?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Что они там все в Италии едят? Макароны, наверное, пиццу… А почему ты об этом спрашиваешь?
— Так. В голову пришло. — Он внимательно наблюдал за тем, как я нарезаю кружочками помидоры и полосочками — сладкий перец. — Я не об этом хотел тебя спросить.
— О чем? — Я открыла дверцу микроволновки и перевернула отбивные. Они уже довольно заманчиво пахли. — Спрашивай.
— У тебя в спальне манекен и рулоны грубой бумаги. Зачем они тебе?
— Я строю лекала. Потом по ним шьют одежду.
— Дома?
— Почему дома? На фабрике. — Я вытащила противень с мясом. Оно замечательно поджарилось.
— Нет, я не о том. Просто я не понял, почему ты занимаешься этим дома? Ты же работаешь в конторе.
— В конторе у меня много других дел.
Листьями салата я застелила большое блюдо. Говорить ему, что я владею фирмой, или не говорить? В обжигающе горячие ломтики вырезки я завернула полосочки перца и положила эти рулетики на салатные листья вперемежку с кусочками помидоров, а сверху посыпала зеленью.
— Произведение искусства! — восторженно сказал Арни. — Ты просто художник.
