Дженна красноречиво закатила глаза, потом встала и занесла чемоданы в дом.
Тайрен иначе не мог. Он стоял под дверью комнаты Синди и смотрел, как Дженна пытается накормить малышку, уговаривая ее нежным голосом. С каким удовольствием он бы присоединился, но ведь Дженна дала ему время побыть с Синди наедине, поэтому он нашел, что она честно заслуживает того же самого. Тем более что болезнь сделала Синди чуть более капризной и упрямой, чем обычно. Не стоит мешать Дженне справляться с настроением малышки.
Он заулыбался, вспоминая о своем времени с дочкой. Он почитал ей, пока она засыпала. Потом он сидел в кресле, смотрел на нее спящую и представлял себе, как она выглядела совсем крохой. И всегда ли она вот так обнимала ручками подушку, и всегда ли они были так похожи на руки ее матери?
Синди отвлеклась от еды и обнаружила, что он наблюдает за ней.
— Привет, Тайрен!
Дженна робко улыбнулась, глядя на него через плечо.
— А чем это тут так хорошо пахнет? — спросил он и вошел к ним.
— Мамочка сварила мне курячий суп.
— Ммм, — произнес он и уселся напротив Дженны по другую сторону кровати. — Я люблю курячий суп.
Синди просияла.
— Я тоже.
— А почему ты тогда не ешь? — погрозил он пальцем.
— Она считает, что если съест что-нибудь, то у нее опять заболит живот или ее снова вырвет, — объяснила Дженна.
— Ах, вот оно что, — понимающе протянул Тайрен. — Моя бабушка говорит, что детям специально посылают болезни. Чтобы у них было время набраться сил к важному делу.
Синди округлила глаза.
— Какому делу? А твоя бабушка — это же Кири, да?
Тайрен пожал плечами.
— Может быть, чтобы ты мне помогала, когда Таюка будет рожать. Но, наверное, нам лучше не рисковать, пока ты не станешь по-настоящему сильной. И да, я говорю о моей бабушке Кири.
Малышка закряхтела и уставилась на Дженну.
— Давай скорее суп, мамочка.
Взгляд Дженны потеплел, и она благодарно улыбнулась Тайрену прежде чем полностью посвятить себя «курячьему» супу и Синди. Тайрен подмигнул ей, чувствуя себя так, словно он только что сделал первый шаг по пути к таинственному миру отцовства.
Синди опустошила свою тарелку наполовину и расстроенно призналась:
— Я так устала, мамочка.
— Хорошо, мое солнышко, отдыхай. — Дженна поудобнее устроила дочь на подушке и подоткнула одеяло.
Глазки Синди закрылись сами собой, и через несколько мгновений она была уже в царстве снов.
— Сладко спи, — прошептал Тайрен и забрал поднос с кровати.
Дженна поцеловала дочку в лоб.
— Температуры нет, — тихо сообщила она по пути к двери и погасила свет.
— Хорошо. Только не забудь оставить щелочку, — сказал Тайрен. — Она так любит.
Дженна улыбнулась.
— Да, я знаю.
Она пошла по лестнице перед ним, и он тайком любовался ее фигурой, покачиванием ее бедер и обольстительными движениями длинных ног.
Его мысли опять двинулись в неправильном направлении, это надо прекращать. Абсолютно точно. И навсегда. Вот бытовые разговоры — это безопасно.
— Суп хорошо пахнет, — сказал он. — Я не знал, что ты умеешь готовить.
— Умею. Некоторые говорят, что у меня кулинарный дар, — не упустила шанса похвастаться Дженна.
— Твой муж тоже?
Он не должен был начинать опять, но он просто не мог иначе. Теперь, когда он знал, что Синди его ребенок, ему хотелось как можно больше узнать о том мужчине, который растил ее до сих пор. Но у него не было пока ничего, за что зацепиться. Нанятый им частный детектив только начал собирать информацию.
— Мои друзья считают, что я хорошо готовлю, — дипломатично сказала Дженна, заходя в кухню. — Обычно я приглашаю их раз в месяц и готовлю что-нибудь итальянское, мексиканское или индийское.
— Звучит аппетитно. — Тайрен вошел следом за ней и поставил поднос на кухонный стол. — А в какой области, ты говоришь, работает твой муж?
Дженна вылила остатки супа, открыла воду и начала мыть тарелку.
— Почему тебя это интересует? А мой род занятий тебя не волнует? — Дженна даже разозлилась. Конечно, она не политик, ее не показывают в новостях, но она и не домохозяйка, живущая на алименты, а хозяйка преуспевающей фирмы, пусть и небольшой, но своей собственной.
— Просто я хочу как можно больше знать о человеке, который все это время заменял отца моей дочери, — честно объяснил Тайрен. — И, если ты так настаиваешь, то можешь поведать мне, чем занималась последние пять лет. Хотя… зачем я спрашиваю. Ты растила дочь. Синди — замечательный ребенок, хотя это, видимо, не только твоя заслуга, твой муж тоже занимался воспитанием малышки.
— Он… он никогда этого не делал. — В голосе Дженны была нерешительность. — Мы… мы были вместе не так долго.
— Что ж. — Это слегка меняло дело. — Тогда мне хотелось бы узнать побольше про то, как ты жила, когда он тебя бросил.
— Почему ты думаешь, что он меня бросил? — возмутилась Дженна.
— Он тебя бросил, Дженна?
Она молча терла тарелку, хотя та давно была чистой.
— Он тебя бросил, когда узнал, что ребенок, которого ты ждешь, от другого? — настойчиво спросил Тайрен.
— Ну… примерно так, — решила согласиться Дженна, чтобы закончить этот опасный разговор.
— Ублюдок! Ты должна была позвонить мне! — взвился Тайрен.
— Я позвонила. — Дженна резко повернулась к нему. Ее глаза метали искры. — Ты прекрасно знаешь. — Она махнула рукой. Клок мыльной пены взвился в воздух, описал баллистическую кривую и повис на щеке Тайрена.
Он схватил себя за щеку. Теперь его рука вся была в розовой пене. Глаза Тайрена сузились.
— Ты пытаешься любым способом сменить тему?
— Да, но я вовсе не собиралась убивать тебя пеной. — Она приложила руку ко рту, но все равно не удержалась от смеха. — Извини, я очень сожалею.
Он невольно хмыкнул, нагнулся над раковиной рядом с ней и окунул руку в пенную воду.
— Сейчас тебе придется пожалеть еще больше, — пообещал он.
— Правда? — прищурилась Дженна.
— Ты первая начала, — набирая побольше пены, заявил Тайрен.
— Но ведь это же глупо, ты не находишь? — Дженна отступила на шаг, но потом передумала и тоже стала набирать пену.
— Не-а. — И он дунул на ладонь, запуская клочки пены в ее сторону.
— Ну и как это называется? — Она засмеялась и тоже дунула.
— По-моему, это называется месть!
И прежде чем она успела что-то ответить, ее блузку украсила пена. А он уже склонился над раковиной и обеими руками плескал на нее пену и воду.
Глаза Дженны вспыхнули. Переход от неприятного разговора к ребячеству развеселил ее и сделал безрассудной.
