– Тебе так мало надо?
Он снова открыл глаза.
– Нет. В тебе ведь много шарма. – Казалось, в нем воскресли какие-то приятные воспоминания, и Гейб опять улыбнулся. – Я вот что скажу. Тебе достаточно купить к праздничному вечеру что-нибудь красное из одежды. И тогда, гарантирую, никто не станет спрашивать, почему я решил жениться на тебе.
По телу Кассандры разлилась жаркая волна, но она постаралась этого не замечать. Нельзя ей радоваться комплиментам Гейба, но она радуется, и отрицать это бессмысленно. Не надо хотя бы показывать ему, как ей приятно, что он находит ее привлекательной. Иначе он сразу догадается, что она тоже находит его привлекательным. Тогда уж держись.
– Ладно, на этот вечер я надену что-нибудь броское, – сказала Кассандра и, кашлянув, переменила тему: – Итак, почему я влюбилась в тебя?
У Гейба рот растянулся в самодовольной улыбке.
– По той же причине?
Она покачала головой.
– Мне никогда не было достаточно одной внешности.
– А если к внешности добавить деньги?
– О, на знакомых и родственников твоих родителей это произведет впечатление.
– Тогда внешность, деньги и обаяние?
– Давай остановимся на одном обаянии, – улыбнулась Кассандра. – Давай постараемся извлечь максимум из твоего обаяния.
– Знаешь, Касси, – сказал Гейб, пододвигаясь к ней ближе, – если бы я не был уверен в обратном, то решил бы, что не нравлюсь тебе.
– А ты мне и не нравишься. И тебе это хорошо известно, – сказала Кассандра, решив, что находить Гейба привлекательным и испытывать к нему какие-то чувства – это не одно и то же.
Он дерзок и опасен. Она спокойна и проста. Даже если они решат полюбить друг друга, для этого нет нормальной почвы. Она осторожно отодвинулась от Гейба.
– И я тебе не нравлюсь. Вот почему я опасаюсь, что у нас возникнут какие-нибудь трудности с нашим спектаклем, если мы не расскажем друг другу о нашем прошлом.
– Ладно. Решено, – сказал он. – Возвращаемся к школьным учителям и однокашникам.
За десять минут Кассандра успела рассказать все мало-мальски значительное о своем далеком прошлом. Гейб сидел совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, и дыхание его стало таким ровным, словно он заснул. Кассандра старалась сосредоточиться на изложении фактов, но взгляд ее невольно скользил по его лицу, смелым линиям скул и подбородка, бакам и его прекрасным, блестящим черным волосам. Неудивительно, что комедия дается ей все с большим трудом. Гейб при желании может быть таким милым и обаятельным, а перед его привязанностью к бабушке вообще трудно устоять. Но, слава Богу, она также помнит, каким он бывает властным, надменным, требовательным и избалованным. В противном случае устоять она не смогла бы.
– Ну, вот мы и подошли к тому, как я устроилась работать в ресторан и поняла, что хочу стать учительницей.
Гейб, точно пришел черед его реплики, открыл глаза и спросил:
– Почему?
– Почему я решила стать учительницей? – переспросила Кассандра, и он кивнул. – Ну, мне всегда хотелось заниматься нужным и важным делом. Но я не представляла, чем именно должна заняться. А когда осознала, насколько люблю возиться с детьми, педагогика оказалась естественным выбором.
– Ну ладно, – сказал Гейб, снова откидываясь назад. – Мне это нравится. Думаю, знакомым моих родителей тоже понравится.
– А почему ты выбрал свою работу? – спросила Кассандра, меняя тему, так как ей рассказывать уже было нечего.
Гейб пожал плечами.
– Все ждали от меня именно этого.
Кассандра полагала, что он продолжит, но Гейб молчал, и она спросила:
– И только?
– В основном – да, – сказал он, но, увидев выражение лица Кассандры, добавил: – Моя работа тоже нужная и важная; она наполняет смыслом мою жизнь.
– Правда? – искренне заинтересовалась Кассандра.
– Ну конечно, – рассмеялся Гейб. – Касси, неужели иначе я бы держался за нее?
Обдумав его слова, она покачала головой.
– Полагаю, нет.
Он торжествующе улыбнулся.
– Вот видишь, ты уже начинаешь понимать меня.
Удовлетворенная продвижением вперед, Кассандра тоже улыбнулась.
– Похоже на то.
К несчастью, Гейб увидел в ее улыбке больше, чем она должна была означать, и придвинулся ближе.
– Ну вот, нам почти нечего больше узнавать друг о друге. Тебе известно, что я упрям и решителен, и в то же время последователен и честен. Все мои глубокие искренние убеждения – с точки зрения будущего педагога – неизбежно сделают из меня примерного семьянина.
– Гмм. – Кассандра отодвинулась от него.
Гейб снова подсел к ней.
– А в тебе есть все, чем, на мой взгляд, должна обладать примерная жена и заботливая, умная, великолепная мать... кроме того, красивая и невероятно волнующая женщина.
Кассандра перестала отодвигаться от него.
– Ты действительно считаешь меня волнующей? – недоверчиво спросила она.
– Касси, ты без колебания кричала на своего домовладельца. Одно это делает тебя волнующей... вызывающе привлекательной, – добавил он, лукаво улыбаясь.
– Ну нет, – сказала Кассандра, вскакивая с дивана. – Чтобы я больше этого не слышала.
– Почему? – спросил Гейб, раскидывая руки на спинке дивана. – Боишься?
– Чего боюсь? – изобразила она непонимание.
– Меня боишься, – сказал он. – А может быть, нас вместе... Того, что происходит с нами, когда мы целуемся.
– То, что происходит во время наших поцелуев, к делу не относится.
– Ты не права, – сказал Гейб и тоже вскочил с дивана. Кассандра и опомниться не успела, как он, взяв ее за плечи, провел ладонями вниз по рукам, затем снова вверх. – Во время наших поцелуев происходит кое-что неожиданное, волнующее и возбуждающее, и уж никак нельзя сказать, что это к делу не относится.
– Послушай... – заговорила Кассандра, чувствуя, как у нее от страха засосало под ложечкой. Гейб прав. Во время их поцелуев происходит что-что неожиданное и возбуждающее. Более того, он ее волнует. Если он прямо сейчас начнет ее целовать, ей не удастся сохранить видимость безразличия. Чего бы это ни стоило, что бы ни говорил и ни делал Гейб, нельзя допустить новых поцелуев. – Ты обещал, что я ничем не буду связана. Требовалось только приехать сюда и три недели изображать твою невесту. Сейчас уже поздно менять правила игры.
– Успокойся, – сказал Гейб, проводя рукой по ее волосам.
Почему-то он не мог забыть вкус губ Кассандры, ощущение ее тела в своих объятиях и был не прочь испытать это снова. Все кончится, когда они вернутся на север. Больше того, он сам позаботится о том, чтобы все это закончилось по возвращении в Пенсильванию. Но никому не будет вреда, если сейчас они насладятся представившейся возможностью.
