Вошли Виктория и Элизабет с кофе. Обе смеялись.
— Ноги не ходят и все болит — это быстро проходит, если тренироваться помногу. Упорство и труд все перетрут. Зато как будет здорово, когда вы поскачете с нами. Мы вам такие места покажем... ручей Мертвеца, овраг На Чистую Воду, гору Горшок, Кровавую бухту.
Упорство и труд все перетрут. Они не отходили от нее, пока она пила кофе.
— Мы сделали набивку для утки, но мы не очень хорошо шьем, и нитка выдергивается. Вы бы не смогли прийти?
Фиона рассмеялась и поднялась с постели. Заботы по хозяйству отвлекут ее от мыслей о предстоящих новых мучениях. Эмери по субботам не приходила.
В обед Эдвард, резавший по дереву утку, сказал:
— Погода божественная, настоящее бабье лето. Давайте немного прокатимся по бухте Ятаган. — Он бросил взгляд в сторону Фионы, — Вода ваша стихия, не так ли?
Фиона прекрасно понимала, что он задумал, и почти возненавидела его. Он пытался вернуть ей веру в себя.
— Прекрасная мысль, спасибо, — откликнулась она. — Надо, наверное, взять с собой сандвичи.
— Захватим еще мяса и пожарим на костре и запечем картошку в золе.
— Меня не считайте, — сказала мисс Трудингтон. — Я с удовольствием проведу день одна и отдохну дома.
Катер был совсем маленький, не очень приспособленный для далеких поездок, но для небольших — в самый раз. Эдвард оказался — увы! — как всегда прав. Стоя за штурвалом послушного суденышка, Фиона почувствовала, как самообладание возвращается к ней. Дух истории озера охватил их всех. Истории пакеха и маори. Дети хорошо знали ее. Озеро играло столь важную роль в жизни людей, которые жили здесь задолго до них. Оно как бы впитало в себя их горе и радости. Пока дети были чем-то заняты на корме, Фиона сказала стоявшему рядом Эдварду:
— Я насквозь вас вижу. Вы хотите вернуть мне уверенность и мужество.
Их взгляды встретились, и Фиона вдруг смутилась.
— Дело вовсе не в том, я просто решил, что вам надо немного отдохнуть. А уроков верховой езды больше не будет.
Фиона оторопела:
— Даже представить себе не могла, что вы можете отступиться.
Его серые глаза пристально смотрели на нее.
— Вы считали меня зверем, так, что ли? Вы что, и, правда, думаете, что мне было приятно смотреть на вас утром?
В этот момент Джеймс споткнулся о бухту каната и разбил коленку. Разговор прервался, Фиона осталась одна, досадуя, что так плохо думала об Эдварде.
День был великолепный — голубой, белый и золотой. Фионе казалось, что в этом есть что-то нереальное. Дети так радовались пикнику, что она с грустью подумала, как мало у них развлечений. Вот если бы она научилась ездить верхом...
— Давайте заберемся на Смотровую горку, дядя Эдвард, — предложил Уильям.
— Нет, Билл, — покачал головой Эдвард. — Ступай один. А мы тем временем сделаем гриль. Только не торчи там больше четверти часа. Боюсь, у мисс Макдоналд еще побаливают ноги и лазать по горам ей сегодня ни к чему.
У мисс Макдоналд действительно побаливали и руки, и ноги, и она была благодарна Эдварду. Они занялись костром, нанизали куски мяса на вертела, предварительно спрыснув их соусом. Вдруг Эдвард повернулся к ней:
— Выбросьте из головы верховую езду. Ребятишкам это, конечно, немножко скрасило бы жизнь, но я вовсе не хочу доводить вас до точки.
Фиону обуревали противоречивые чувства, удивившие ее саму. Ей вдруг захотелось попробовать еще раз. Она резко вскочила на ноги и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела, где дети.
— Я привез вас сюда специально, чтобы вы отдыхали. С ними ничего не случится. Живя такой отшельнической жизнью, они научились не рисковать попусту. Ранги воспитала их в таком духе — уметь избегать опасности, но в случае чего рассчитывать только на себя.
Фиона решила, что сейчас, когда детей нет рядом, самое время хоть что-то узнать об этой семье.
— Мистер Кэмпбелл, расскажите мне о Ранги. Это не праздное любопытство, и я не прошу вас вспоминать какие-то болезненные моменты. Просто, не зная ничего о вашей жизни, я могу нечаянно ранить ребят.
Эдвард достал трубку и стал ее набивать, уминая табак мозолистым пальцем.
— Ранги утонула.
— Утонула? Но Элизабет как-то сказала, что мама прекрасно плавала. Надеюсь, я тогда не ляпнула чего-нибудь...
— Она была первоклассным пловцом. Она утонула, спасая троих тонущих. Их она спасла. Она вытащила третьего ребенка на скалы и поплыла назад. Ранги сильно поранила ногу, спасая второго, и потеряла много крови. У нее не было сил.
Фиона вспомнила, как Эдвард ругал ее на «Деве озера» за то, что она так рисковала, спасая собаку, и его слова: «И лучшие пловцы тонут». Она вздохнула:
— Это было здесь? На озере?
— Нет, и это единственное, что меня радовало. Это было в Данидине. Ранги выздоравливала после операции. Она как раз должна была на следующий день ехать домой. Она гуляла на скалах у Сент-Клер. Этих ребятишек смыло случайной волной со скалы. Они ловили рыбу. Их отнесло довольно далеко, но старший умудрился выбраться на берег и выбежал на дорогу, чтобы позвать на помощь. Самой Ранги помочь не удалось. Мы не могли найти ее целую неделю. Отец этих мальчиков оказался очень богатым. Он построил общежитие для девочек-маори, приезжающих в город на работу. Этот проект вынашивала Ранги.
На детей свалилось такое горе, а тут еще этот несчастный случай с отцом.
Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем Эдвард заговорил:
— Да, несчастный случай.
— Но дети в общем такие счастливые, здоровые. Происшедшее могло отразиться на них гораздо сильнее.
— За это надо благодарить Труди. Никто не мог сравниться с Ранги. По крайней мере, по внешнему виду. Она была такой красавицей. Зато, как это ни странно, Труди исповедует ту же жизненную философию, что и Ранги.
— Она долго прожила с детьми?
— Год-два. Я ее случайно увидел как-то, бродя по Крайстчерчу. Она жила в маленькой однокомнатной квартирке. Я и перевез ее сюда. Я надеялся, что она хотя бы сможет присматривать за учебными занятиями детишек. Но у Флер представления были особые. Она считала, что гувернантка должна не только учить детей, но и делать всю работу по дому. Оттого-то у Роберта не задерживалась ни одна. Она боялась, что Труди станет обузой.
— Флер! — вырвалось у Фионы. — Это ваша спутница в ночном клубе?
— Ну да, а вы не знали?
— Нет, конечно. Дети никогда о ней не упоминали, Труди, сами знаете, не из сплетниц, а вы и я...
Она остановилась, и Эдвард криво усмехнулся и закончил за нее:
— А вы и я, мягко говоря, не особенно дружелюбны друг к другу.
— Вот именно.
