Потом Джонатан принес проигрыватель и пластинки:
— Что будем слушать?
— Грига.
— Сосны среди ананасов?
— Тростника, каучука, шестидюймовых…
— Знаете, — прервал он ее, — могу поспорить, вам тут нравится, а?
— Что толку? — грустно вздохнула Роуана, забыв на секунду об их молчаливом соглашении.
— Есть ведь и другие способы остаться…
— Например?
— Выйти замуж за ветеринара. — Заметив, что его собеседница вспыхнула, Джонатан спросил участливым тоном: — Он вам предлагал?
Роуана не отвечала.
— Ай-яй-яй, неужели нет?
— Не так прямо… — наконец выдавила она.
Они молча дослушали пластинку до конца, затем он поставил «Тропинку в поле»:
— Мне кажется, это больше подходит…
Роуана с Джонатаном совершили музыкальное путешествие по многим уголкам мира, а при первых звуках «Лондонской сюиты» Роуана отвернулась к стене. Вопреки расстояниям она снова почувствовала себя в Англии. И еще она почувствовала — хоть прикосновение было легчайшим, почти не ощутимым, — как мужские губы коснулись ее виска.
— Спи, моя маленькая, — прошептал Джонатан.
На следующий день он принес ей хорошие новости из кафе. Подчинившись судьбе, Роуана наконец расслабилась и потихоньку начала радоваться жизни, ведь, откровенно говоря, лучших условий для поправки здоровья нельзя было и представить. Джонатан заходил часто, они слушали пластинки или разговаривали. Однажды условившись не упоминать о делах, теперь они болтали в свое удовольствие о всякой всячине. Джонатан оказался чудесным рассказчиком. Слушая его, Роуана, например, узнала, что так же, как имбирь кладут не только в пудинг, сахар, получаемый из тростника, кладут не только в чай. Много интересного поведал ей Джонатан о своем любимом Куинсленде, но, когда он говорил об островах, в его глазах зажигались особые огоньки. Подобно всем истинным патриотам этого северного штата, коралловые острова Большого Барьерного рифа были для него главной радостью и гордостью.
— Такую красоту просто невозможно описать, — восторженно рассказывал он, — островов там — сотни. Есть острова-свечки, сплошь поросшие соснами, есть острова с фьордами, как в Норвегии, а есть — ну просто специально для романтических фильмов — с роскошными пляжами белого песка… — Он вдруг осекся, будто устыдившись своей чувствительности, а потом назидательно произнес: — Вы должны это увидеть.
— О да! — воскликнула Роуана, зараженная его энтузиазмом.
Только на следующее утро, когда он появился с завтраком на подносе и попросил через полчаса быть готовой, она поняла, что все это серьезно.
— Как? Поедем смотреть острова? — удивилась она.
— А куда же еще?
— Но я же ходить не могу…
— Зачем вам ходить? Я отнесу вас в машину, из машины на пристань и посажу в лодку. Далеко мы не поплывем. Потом, когда встанете на ноги…
Это было здорово. Роуана вдруг почувствовала, что и в самом деле отчаянно хочет поехать, и в то же время боялась, что осуществить поездку будет трудно. Она открыла рот, чтобы попытаться образумить Джонатана, но он уже ушел.
— Все будет в порядке, милочка, — успокаивающе ворковала Нэнси, зашедшая проведать ее.
После завтрака она помогла Роуане встать и одеться, и ровно через тридцать минут явился Джонатан и, подхватив Роуану, на руках отнес ее в машину.
— Мне бы какую-нибудь палку…
— А зачем, вы думаете, мы едем? Кривой сосновый посох — последний писк моды в разделе ортопедических аксессуаров. — Когда хотел, Джонатан мог быть очаровательным.
Осторожно ведя машину вниз по серпантину, он плел ей всякие небылицы, как и было, на его взгляд, положено в сказочном штате Куинсленд. Потом они долго ехали вдоль берега океана, пока не достигли небольшого пирса, у которого качался на волнах катер Джонатана.
— То, куда мы собрались, только внутренний Риф, но представление вы получите.
Он перенес Роуану в лодку и обложил подушками, которыми их снабдила Нэнси. Взревел мотор, и катер рванул в океан.
Вода за бортом была василькового цвета и такая прозрачная, что можно было рассмотреть белый песок на дне.
— Коралловый песок такой же, как на островах, — пояснил Джонатан. — Живой коралл — это дом крошечного кораллового полипа. Когда он умирает, то известкуется и становится рифом. Миллионы лет море бьется об эти рифы, покрывая побережье роскошными пляжами.
Вдруг гигантская морская черепаха, заставив Роуану вскрикнуть от восторга, высунула голову из воды, чтобы глотнуть воздуха, и снова лениво поплыла в глубину. В это время они миновали небольшой атолл под названием Миллион Птиц.
— К северу есть еще один остров с таким же названием, — говорил Джонатан. — Глупышей тут не миллион, а миллиона два. Смотрите — коралл.
Роуана увидела в воде какие-то ветки, на которых росли грибы и цвели цветы, похожие на звезды. Прозрачная вода создавала иллюзию близости, а может, коралл и на самом деле был близко. Она протянула руку.
— Не надо, — попросил Джонатан, — сломаете. Говорят, сломать коралл так же легко, как разбить сердце. — Он заглушил двигатель и посмотрел ей прямо в глаза.
— А где же мы тут возьмем костыль? — забеспокоилась Роуана.
— Оглянитесь.
Оглянувшись, Роуана увидела песчаный пляж, а дальше — сосны. Оказывается, они уже приплыли. Джонатан спрыгнул в воду и вытащил лодку на берег. Наверно, он уже много раз был на этом острове и знал его как свои пять пальцев. Усадив Роуану под тенистой пальмой, он ненадолго исчез и вернулся с котелком родниковой воды.
— Родник на острове — редкость, — сказал он, — так что нашему острову повезло.
Потом Джонатан разделся до плавок, надел маску, очки и ласты, взял из лодки ружье для подводной охоты и вошел в воду.
— Эй! Вы за костылями? — крикнула Роуана.
— За бифштексами! — отозвался он.
Его добычей стала небольшая барракуда длиной тринадцать дюймов и весом фунта три. Теперь они не умрут от голода до возвращения домой, улыбнулся Джонатан. Почистив и разделав рыбу, он зажарил ее на сложенной из камней жаровне, оставшейся, вероятно, с его предыдущего визита на остров. Благодаря Нэнси у них с собой были сандвичи и соль, так что обед получился на славу.
— Господи, как хорошо, — вздохнула Роуана. Склонив голову к плечу, она слушала, как волны нежно набегают на берег.
— Похоже на музыку подъезжающих грузовиков или на звон выручки в кассе? — смеясь, поинтересовался Джонатан.
— Не похоже. Но без тех звуков не будет и этих, правда?
— Но почему же? Допустим, вы — бродяга и ночуете на пляже…
— В жизни не встречала ни одного бродяги.
