– Все может быть… Но я пока ничего не знаю… – Щеки Дайаны залились пунцовой краской. – Вы имеете в виду… Да, вы хотите сказать, что…
– Вот именно, я имею в виду красавца Зигфрида. Не о хлыще же Казимире Садовском мне говорить с тобой! Так вот. Я должна сказать тебе, что когда в жизнь людей приходят настоящие чувства, надо беречь друг друга. Ты меня понимаешь, милая?
– Кажется, начинаю понимать… – ответила Дайана.
Джейн Дюпре заметно нервничала.
– Меньше всего мне хочется походить на учителя, который вдалбливает очередную тему из учебника в головы нерадивых учеников. Если ты поймешь, что Зигфрид тебе дорог и ты не можешь без него жить, пожалуйста, научись беречь его. А он, я уверена, уже души не чает в тебе самой. Мне было достаточно бросить на него несколько мимолетных взглядов, чтобы уловить главное: он хороший человек.
Щеки Дайаны стали еще ярче. Молодая женщина никак не ожидала, что ей придется обсуждать с Джейн Дюпре тайну своего сердца. Тем более что она сама еще не до конца была уверена, правильно ли понимает то, что с ней происходит.
Неужели они с Зигфридом созданы друг для друга? Неужели это и есть то чувство, о котором пишут в книгах и снимают кино… Неужели ей надо признаться вслух, что Зигфрид – ее любовь и судьба?
– Видите ли… – смущенно произнесла бедняжка, не зная, с чего начать.
– Дайана, милая, – тихо продолжала миссис Дюпре. – Я уже достаточно пожила на свете и знаю, что когда люди друг друга не берегут, им всегда очень и очень плохо. Ты можешь рассмеяться, но я могу засвидетельствовать как врач – люди эти даже чаще болеют.
– А что может стать причиной болезни? – искренне удивилась Дайана. – Неужели невнимание и равнодушие?
– Не только это. Вот, например, по той или иной причине человек обеспокоен. А в беспокойстве всегда присутствует неуверенность и связанные с этим ожидания и страхи. Что это значит? У человек могут начаться расстройства пищеварения, озноб, появиться проблемы с сердцем, нарушение кровообращения. То есть его организм в этот момент будет иметь пониженную сопротивляемость к различным заболеваниям.
– Да-да, – подтвердила Дайана. – Вот когда я, скажем, сдаю сессию в университете, то обычно заболеваю!
– Ты привела правильный пример. Или, допустим, человек загрустил. Это чувство вызывается многими поводами – разочарованием, беспомощностью… Любая неудача может дать толчок этому состоянию. У впавшего в уныние вполне могут появиться и нарушение осанки, и проблемы с зубами и деснами, может в худшую сторону измениться давление, возникнуть непрекращающийся насморк. Говорю тебе как врач, моя милая. Избегай неудач, избегай их!
– Вы хотите сказать, что разные отрицательные чувства заставляют людей болеть?
– Да, именно об этом и идет речь. Поверь, это не я придумала, мои слова подтвердили научные исследования многих поколений врачей. Зависть вызывает исхудание, изжогу, кожные болезни. Недоверчивость – мигрени, проблемы со зрением и со слухом. Ненависть – зуд, экзему, аллергию, нарушение функций желчного пузыря, геморрой. Неуверенность – нарушения функций печени, проблемы с позвоночником. У твоего отца болит сердце – от одиночества, от страха за тебя, моя милая…
– Все, остановитесь, не продолжайте! Я поняла! – пылко воскликнула Дайана. – За меня бояться не надо, так и скажите папе. Вы замечательно на него влияете, я вас люблю за это. А я буду беречь Зигфрида.
– Как хорошо, что мы достигли взаимопонимания, – произнесла обрадованно миссис Дюпре.
Дайана лукаво улыбнулась и продолжила, явно передразнивая собеседницу:
– Буду беречь Зигфрида, чтобы ему не грозили болезни десен, аллергия и расстройства пищеварения. Не пугайте меня, милая Джейн, перечислением болезней!
Врач оторвала свой взгляд от волн, взглянула на раскрасневшуюся Дайану и засмеялась.
– Ты просто прелесть, и Кристофер, наверное, счастлив, что у него выросла такая дочь! Прости, если я тебя напугала! Но, поверь, твой отец и я – мы оба желаем тебе счастья. Правда, правда! Смотри, какая рыба мелькнула внизу! Словно морской диковинный цветок! Вся разноцветная! Переливается!
Последние фразы Джейн Дюпре произнесла громко, восхищенно. Она перегнулась через поручень, а рукой показывала куда-то в левую сторону. Камень в ее заколке задорно засверкал.
– Я вижу, вижу… – откликнулась Дайана.
– Ну, надо же, баклан схватил бедную рыбу и проглотил!
Тут пришло время улыбнуться Дайане. В каждой женщине живет девчонка, подумалось ей. Отец, похоже, любит ее – смешную и добрую. Конечно, любит. Вон он, стоит на мостике, веселый и бодрый. Впереди у него столько дел и хлопот, а любовь прибавит ему сил, это очевидно.
Джейн Дюпре робко взглянула на Дайану, затем проговорила:
– Милая моя, прости за нелепую лекцию, которую только что услышала от меня. Я очень переживаю, так как не могу выразить словами все свои чувства. Мы беседовали о твоей судьбе, а ведь я хотела рассказать о том, как полюбила когда-то твоего отца. И бесконечно сильно люблю его по сегодняшний день. Да, и не могу без него жить. Но почему только сегодня я говорю об этом вслух? Почему молчала долгие годы, боясь признаться себе самой в этой любви? Как не просто все-таки жить на свете!
В глазах немолодой женщины блестели слезы. Дайана стояла молча, не зная, как нужно поступить в таком случае. Потом сделала шаг вперед и слегка, по-дружески, обняла Джейн за плечи.
«Исследователь» малым ходом двигался от внешнего рейда по направлению к гавани Пуэрто-Вальпо. Городские здания и портовые сооружения были уже хорошо различимы на берегу. А далеко на востоке, за городом, возвышались горы, чьи величественные пики были скрыты белыми облаками.
В небе появились многочисленные чайки… Повисли над судном поморники – крупные птицы с темной спиной, желто-бурым брюшком, черными лапами и таким же черным крючкообразным хищным клювом.
Они напомнили Дайане смещенного со своего поста судового доктора фон Клюве, поскольку были по виду столь же агрессивными.
В ходовой рубке «Исследователя» по-английски отрывисто, но с явным испанским акцентом отдавал команды лоцман, полчаса назад поднявшийся на борт с катера, пришедшего из порта.
Боцман Фергюссон находился на баке судна, палубная команда готовилась к швартовке.
И вот уже невооруженным глазом стали отчетливо видны дома на берегу, корабли в доках, пакгаузы и портовые краны. Вскоре стали различимы и фигурки людей.
Ветер доносил до «Исследователя» лай собак, свистки локомотивов, лязг вагонных сцепок. В воздухе появился запах машинного масла, дыма и пыли. Сквозь всю эту немыслимую смесь каким-то чудом пробивались ароматы трав. У Дайаны, привыкшей за время плаванья по большей части к запаху йода, даже защекотало в носу. Она чихнула.
