Патриция чувствовала себя настолько неуютно, что не знала, как ей быть. Самым страшным было то, что она понимала отношение к себе этих людей и сознавала, что они, подобно ей, – жертвы ненормальности покойного Малькольма.
Она легонько коснулась ладонью плеча Раймонда и пробормотала:
– Пусть Бэзил останется.
Раймонд посмотрел на нее так, будто с ее уст только что сорвалось адресованное ему ужаснейшее оскорбление.
– Значит, ты не хочешь, чтобы твои дети познакомились с родными бабушкой и дедушкой, так следует тебя понимать? – пробасил он злобно.
Патриция ошеломленно хлопнула глазами. Она уже начала верить в то, что Раймонд на ее стороне, что в нем можно найти столь долгожданные, столь желанные опору, поддержку, понимание и защиту.
Какая я глупая! – подумала она, замирая от ужаса. Я ненавистна ему, как и всем остальным Бейнзам. Его заступничество за меня в машине было не чем иным, как средством достижения желанной для него цели.
Она здесь чужая, абсолютно чужая для всех. Эти люди никогда не считали ее своей и не намеревались в дальнейшем изменять к ней свое отношение.
Ей нестерпимо захотелось плакать.
А для кого я своя? – подумала она, ощущая острый приступ жалости к самой себе. Для бабушки, которая мучается сейчас в больнице и почти не помнит меня… А еще для Эндрю и Сью.
Но дети вот-вот ускользнут от меня – частично, а может, и полностью. Если я позволю Бейнзам сделать их полноценными членами своей семьи, то буду вынуждена всю жизнь чувствовать себя отверженной… Стоит ли одно другого? Должна ли я принести себя в жертву ради счастья детей?
– Ты считаешь, что общение моих Эндрю и Сьюзен с бабушкой и дедушкой не предполагает их общения с Бэзилом? – произнесла она медленно, убирая руку с плеча Раймонда.
К ее удивлению, его лицо стало вдруг очень задумчивым.
– Если бы я могла быть уверенной, что, воссоединившись с семьей Малькольма, мои дети не получат душевных травм и страданий, я давно привезла бы их в Шотландию, – сказала она, мысленно добавляя к этому, что ради блага сына и дочери решилась бы принять страдания сама.
Патриция посмотрела на Бэзила открытым, ясным взглядом.
– А ты прав, Бэзил, шотландские вина для меня крепковаты.
Тот, все еще находящийся под впечатлением ее заступничества за него перед Раймондом, еле заметно улыбнулся.
К их столику вновь приблизился официант.
– Мистер Бейнз, вас просят к телефону, – сообщил он, извинившись.
– Спасибо, – ответил Раймонд и поднялся со стула. – Простите, но я вынужден ненадолго вас покинуть, – сказал он, обращаясь ко всем остальным. – Наверняка звонит мой исполнительный директор, постараюсь не затягивать с разговором.
Обойдя стул Патриции, он приостановился, наклонился, коснулся ее руки и прошептал:
– Будь умницей.
На протяжении нескольких мгновений после его ухода за столом царило напряженное молчание. Семейство Малькольма и Патриция обменивались осторожными многозначительными взглядами.
Первой прервала молчание Розмари.
– Почему? Почему ты сказала моему сыну, что дети не от него, Патриция? Для чего заставила его страдать? – спросила она, тяжело вздохнув. В ее глазах отражалась неподдельная боль.
У Патриции перехватило дыхание. От обиды на Малькольма к глазам подступили слезы. Но она мужественно справилась со своими эмоциями и ответила спокойно и твердо:
– Ничего подобного я никогда и никому не говорила. Это ты, Розмари, взглянув на малышку Сью, заявила, что она не имеет никакого отношения к семье Бейнз. Разве ты сама не помнишь? Я побоялась, что и сейчас произойдет нечто подобное, поэтому и захотела поговорить с вами наедине, прежде чем устраивать вашу с детьми встречу.
– Теперь ничего подобного не повторится! – с чувством возразила Розмари.
– Но ведь ты изменяла Малькольму, он сам нам об этом рассказывал! – чуть ли не перебивая мать, выпалил Бэзил.
– Я не изменяла Малькольму ни разу в жизни, – ответила Патриция, не обращая внимания на слова Розмари.
– Но… – начал было Бэзил.
Патриция прервала его.
– Рассказы Малькольма были порождением его безумной ревности, – сказала она. – Я ничем не могла ему помочь, он нуждался в серьезном лечении.
У нее сильно закружилась голова. И стало вдруг немного совестно. В каком-то смысле Малькольм был прав, но он сам не мог об этом знать. Она изменяла ему, изменяла сотню раз, но не наяву, а в мыслях. И с одним-единственным человеком – с его двоюродным братом.
В мечтах, в невообразимых эротических фантазиях Раймонд посещал ее каждую ночь с того самого дня, как они познакомились. На протяжении долгих лет он являлся для нее спасительной отдушиной, источником радости и вдохновения. Если б не мысли о нем, она, возможно, давно сошла бы с ума, ведь тогда ее внимание сосредоточилось бы на вечном страхе перед мужем.
Она очнулась от раздумий, заметив, что Джарвис медленно кивает.
– Малькольм действительно нуждался в помощи психиатра, – произнес он печально.
Розмари и Бэзил ахнули. Патриция изумленно вытаращила глаза.
– Что ты такое говоришь, Джарвис! – вскрикнула Розмари, забывая, что находится в ресторане. Головы некоторых из посетителей, сидевших за соседними столиками, повернулись в их сторону.
Джарвис тяжело вздохнул.
– Наш сын пришел ко мне в офис утром перед самой аварией, – признался он.
– Что? – Розмари прижала руки к сердцу. – Я об этом ничего не знала, Джарвис…
Он бережно взял ее руку.
– Я не хотел тебя травмировать, дорогая моя. После разговора с Малькольмом мы не виделись с тобой до вечера, а вечером нашего мальчика уже не стало. После его смерти мой рассказ лишь усугубил бы твои страдания. Я решил, что отложу его до лучших времен. – Он опять вздохнул, так тяжело и безутешно, что Патриции захотелось тут же прервать эту кошмарную беседу. – Малькольм сказал мне в то утро, что накануне позвонил Патриции и попросил ее привезти детей в Шотландию. Она отказала ему.
Патриция почувствовала, как на нее устремляются исполненные ненавистью взгляды Розмари и Бэзила. И смело пояснила:
– Я сказала, что с радостью приму Малькольма, если он приедет навестить детей в Штаты.
Джарвис кивнул.
– Это он тоже мне поведал. А твое предложение, Патриция, назвал неслыханной щедростью.
Бэзил злобно усмехнулся.
– Да-да, моя реакция на его слова сначала была примерно такой же, как твоя, Бэзил. – Джарвис посмотрел на сына, потом – на жену. – Но когда он признался мне в том, что все его обвинения в адрес Патриции – ложь, я согласился с ним. Наша бывшая невестка – человек на редкость великодушный.
– Но она увезла детишек так далеко от Малькольма, так далеко от нас, – жалобно простонала Розмари.
