Патриция до сих пор злилась на него за те резкие слова, которые он бросил перед уходом. Поэтому, несмотря на то, что его заботливый жест заставил ее на мгновение замереть от счастья, она убрала его руку и резко произнесла:
– Только не пытайся убедить меня в том, что тебя это сильно волнует!
Раймонд откинулся на спинку стула. По его лицу промелькнула тень.
– И все же меня это волнует, и очень сильно, – ответил он, не боясь, что его услышат и все остальные присутствующие. – Мне казалось, я сумел убедить тебя в этом еще перед встречей с Розмари, Джарвисом и Бэзилом. Неужели по моему поведению ты так и не смогла понять, что я действую, исходя из самых искренних побуждений?
– По твоему поведению я могла понять лишь единственное, а именно, что ты одержим идеей восстановления между членами твоей семьи дружеских отношений, – пробормотала Патриция. – Ты был готов ради этого на что угодно, даже встал на защиту женщины, которую презираешь.
– Патриция, дорогая, – прервала их скандальный диалог Розмари. – Когда мы увидимся с малышами? Может, привезешь их к нам в ближайшие дни?
Представив себе, что ей вновь придется перешагнуть порог родительского дома Малькольма, Патриция почувствовала неприятный холодок за грудиной. Но оттягивать момент встречи Эндрю и Сью с людьми, которые жаждали подарить им свою любовь, она не собиралась.
– Думаю, мы приедем к вам уже завтра, – ответила она, улыбаясь. – Надеюсь, Раймонд позволит нам воспользоваться его машиной.
Раймонд резко качнул головой и серьезно взглянул сначала на Джарвиса, потом на Розмари.
– Мне кажется, ваша первая встреча с внуками должна произойти в замке. К нему дети уже привыкли, там они будут чувствовать себя гораздо комфортнее. – Приезжайте к нам в любое время.
Розмари кивнула, но Патриция заметила по выражению ее лица, что слова Раймонда ей не слишком понравились.
Она и сама удивилась, что это ему вдруг вздумалось выдвигать родителям Малькольма какие-то условия? Естественно, он сделал это не ради нее. Но ради кого? Ради Эндрю и Сьюзен? Неужели ее дети так сильно запали ему в душу?
Распрощавшись с Патрицией и Раймондом, Розмари, Джарвис и Бэзил вышли у своего дома. А джип двинулся дальше по направлению к Эдинбургу.
Раймонд сел рядом с ней, затем рывком поднял затемненную перегородку, отделявшую заднее сиденье от шофера, и ласково провел пальцем по виску Патриции.
– Для тебя этот вечер был весьма трудным, я прав?
Она раздраженно отшатнулась в сторону.
– Прав.
Раймонд задумался. Похоже, она до сих пор сердится на него. Он сдержал свое обещание, ужасно за нее переживает, но ей все, что он ни делает, видится как-то иначе. Почему?
– Ты повела себя с родителями Малькольма очень великодушно, – заметил он спокойно.
Сегодняшним вечером его удивили многие вещи. Во-первых, попытка Патриции заступиться за Бэзила. Во-вторых, разительная перемена в отношениях всех четверых представителей семейства Малькольма, произошедшая за время его отсутствия. В-третьих, готовность Патриции хоть завтра познакомить детей с Розмари и Джарвисом.
Патриция пожала плечами.
– В ходе беседы с семьей Малькольма рассеялись практически все мои опасения.
– Ты, насколько я понял, боялась двух вещей: что Розмари и Джарвис повторно отвергнут Эндрю и Сью и что они будут продолжать относиться к тебе с ненавистью.
– Правильно, – ответила Патриция. – Теперь меня не тревожит ни то ни другое.
– Их отношение к тебе в корне изменилось. По-моему, теперь даже Бэзил смотрит на тебя почти как на друга.
Он ожидал, что рано или поздно подобное потепление произойдет. У Розмари было мягкое сердце, да и Бэзил, хоть и любил повздорить, но никогда не слыл злюкой. Враждебность родственников к Патриции основывалась на откровениях Малькольма. Но теперь бедолаги больше не было с ними, в семью вливались его дети, и о прежних обидах всем следовало побыстрее забыть. Патриция приходилась матерью Эндрю и Сьюзен, и всем нынешним членам их старинного рода не оставалось ничего другого, как принять эту женщину со всеми недостатками характера и не вспоминать больше о взбалмошных выходках минувших лет. Все это так. Но если честно, ему и в голову не приходило, что предполагаемая перемена в отношениях между родственниками произойдет столь быстро.
– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла Патриция. – Но прежде всего семья Малькольма с большим нетерпением ждет встречи с детьми.
Он придвинулся к ней ближе, а когда она попыталась было воспротивиться и собралась отстраниться, крепко обнял ее и привлек к себе.
Его душу наполнило странное ощущение. Это было не просто желание обладать женщиной, а нечто более грандиозное, более всеобъемлющее. Он сознавал, что хочет владеть ею во всех смыслах этого слова – заниматься с ней сексом, быть для нее другом, помощником, советчиком.
Он повернул голову, нежно поводил носом по аккуратному уху Патриции и лизнул ее мягкую мочку.
– Как здорово от тебя пахнет! Именно так должна пахнуть настоящая женщина, – прошептал он.
Его охватило безудержное желание попробовать ее всю, исследовать обольстительное, благоухающее легким пряным ароматом тело. Он представил, с каким удовольствием снял бы с нее романтичную белую блузку и узкую юбку, как целовал бы и покусывал ее смуглые плечи, аппетитную грудь, животик. Как добрался бы до самого сокровенного…
Патриция взглянула на него холодно и отстраненно.
– Раймонд, прошу тебя. Давай не будем играть в эти игры. Я не твоя женщина, не твоя жена.
Он принялся покрывать легкими поцелуями ее висок, ее нежную щеку. Его рука скользнула под край блузки и вскоре дотронулась до упругой груди.
– Ты очень заблуждаешься, – прошептал он, тяжело дыша.
От его прикосновения ее сосок тут же напрягся. Почувствовав это, Раймонд торжествующе заулыбался.
– Прекрати, умоляю тебя! – простонала Патриция, выгибая спину.
– Расслабься, – пробормотал он на выдохе и приник к ее рту.
Как только его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла о необходимости сопротивляться.
Поцелуй длился бесконечно. Патриция упивалась им и блаженствовала, ведь в эти мгновения она чувствовала себя любимой и желанной, хоть подсознательно и понимала, что это всего лишь иллюзия.
Продолжая целовать Патрицию, Раймонд расстегнул пуговицы своей рубашки и скинул ее с себя. С каждой последующей секундой ему становилось ясно, что он не зря на протяжении долгих лет грезил лишь об этой женщине. В реальности она была еще более сладкой, чем в его мечтах.
– Я хочу тебя, Патриция… Хочу до умопомрачения… – пробормотал он, задыхаясь.
