Между тем лифт прибыл на последний этаж, и незнакомец, выскользнув из дверей, шмыгнул через запасный выход на черную лестницу. А Ленка и Антон молча поплелись в буфет.
Нравы в их офисном кафе были почти студенческие: полное самообслуживание. Сотрудники разных фирм, стоя в общей очереди, весело общались, поругивали боссов, обменивались последними новостями и обсуждали телесериалы. Ленка никогда прежде не страдала отсутствием аппетита. Она любила все острое, пряное, соленое, перченое и терпеть не могла ничего пресного и безвкусного.
«Жизнь и так достаточно пресная штука, чтобы еще заморачиваться на диетах, — думала она, — тем более посвящать все свободное время раздобыванию и приготовлению всего этого силоса. Есть дела поинтереснее, чем постоянный учет калорий».
Здоровую пищу Аллы Матвеевны Ленка просто ненавидела. Прозрачные супчики на воде, жидкие кашки без масла, а также рыба, отваренная на пару без соли и перца, — все они были ее личными злейшими врагами. Другое дело — шашлычок, хорошо прожаренная отбивная или острые баклажаны «кобра»! Не говоря уже об ароматном хлебе с кусочком сливочного масла. Впрочем, на фигуре девушки кулинарные излишества, в которых она себе никогда не отказывала, совершенно не отражались. Все съеденное тут же сгорало из-за ее бешеной активности, молодости или, может быть, наследственной худобы.
Антон тоже любил вкусно поесть. Случалось, изысканно приготовленное блюдо доставляло ему не меньше удовольствия, чем хорошая музыка. Он искренне считал кулинарию искусством. Но сегодня ни он, ни Ленка не были настроены гурманствовать. Действуя почти на автопилоте, они молча взяли еду, которая стояла на прилавке у самого края, расплатились и так же молча сели за столик. И только тут переглянулись и ухмыльнулись. Оказалось, оба взяли какие-то овощные салатики и кофе. Однако ни Ленке, ни Антону кусок не лез в горло.
— Наконец-то я вас вразумила, молодые люди, — послышался басовитый голос Аллы Матвеевны откуда-то из другого угла буфета. — Вижу, в тарелках у вас нет мяса, только здоровая пища. Одобряю! Мой Иван Варфоломеевич вообще перешел на ключевую воду. Зато достиг просветления и стал почти ясновидящим. Во всяком случае, не хуже меня теперь может предсказывать, кто станет лауреатом очередного кинофестиваля.
Ленка с Антоном не ответили. Они сидели какие-то замороженные, хотя на дворе был разгар лета. Это в телесериалах репортеры смело вступают в схватку с мафией, а в жизни обычные мирные люди стараются избегать преступников. Но в этот раз, похоже, судьба не оставила им другого выхода.
— Испугаться? Отступить? Торговаться, чтобы тянуть время? Ну нет, не на тех напал! Тогда мы будем у них на крючке до конца дней, — наконец подала голос Ленка. У нее окончательно пропал аппетит, девушка так и не смогла притронуться к салату. Только разок отхлебнула кофе, горячий напиток помог худо-бедно собраться с мыслями. Зато Антон наконец стряхнул с себя оцепенение и принялся наворачивать столовские овощи с завидным аппетитом. В конце концов, он никому не обещал объявлять голодовку. Да и для схватки с невидимым противником силы явно потребуются. Ленка наседала на него все яростнее: — Свои люди в газете — всегда приятный бонус для бандитов. Ты уверен, что они не будут шантажировать нас и дальше?
— Конечно нет, — выдавил из себя Антон после короткого раздумья. — Наоборот, они попытаются постоянно сливать через нас в газету выгодную им информацию о скачках и призах. А если мы откажемся, угрозы станут более действенными. Как бы коллегам не пришлось на венок скидываться, ритуальные услуги здорово подорожали. Короче, Кузнечик, ты права: наш репортаж надо ставить немедленно.
— Компьютер! — вдруг заорала Ленка. — Ты оставил включенным компьютер с ценной информацией! И моя камера валяется на столе. Мы не знаем, кто сейчас в комнате! Там нет даже Аллы Матвеевны!
— Как надоели эти дешевые мелодрамы — и в кино, и в жизни, — меланхолично пробасила Алла Матвеевна из своего угла, дожевывая морковный салат.
Антон чуть не подавился редиской, резко вскочил с места, уронив стул. Ленка рванула к выходу. Он нагнал ее почти у лифта. Переглянувшись, репортеры резко развернулись и помчались к запасному выходу. Новая встреча с бандитом в лифте им совершенно не улыбалась.
Лиза шла рядом с Федором по ипподрому непривычно тихая и печальная. Все было теперь по-другому — не так, как два часа назад. Нет, вокруг все осталось прежним, а вот она изменилась, будто прожила не один день, а несколько лет… Ей больше не хотелось ни прыгать, ни петь, ни подкалывать приятеля. Впервые столкнувшись с чужой жестокостью, избалованная девочка Лиза Рябинина наконец осознала: этот мир принадлежит не только ей. Да и не такой уж он прекрасный, этот самый мир, если честно. Ради каких-то несчастных денег, во имя этих проклятых мятых бумажек или, пускай, даже ради новеньких кредиток незнакомые люди готовы причинить боль, а может, даже увечье не только ей, молодой и красивой девушке, но и бессловесной лошадке — прекрасному и благородному существу. Уж Красотка-то ни в чем не провинилась перед негодяями! Нет, с этим Лиза никогда не смирится. Когда обижают животных, ее всегда охватывает слепая ярость, а разум как-то мутится. Попадись ей сейчас этот мерзавец в бандане, она бы, наверное, задушила его своими тонкими руками.
Лизу, младшую и капризную дочку, в семье всегда баловали и оберегали от неудач. Она могла ненароком обидеть сестру или друзей, совершенно не волнуясь об их чувствах. Мол, какая разница, лишь бы было прикольно и весело. И все же близкие до сих пор относились к ней как к избалованному ребенку, всерьез не принимали и не спешили отвечать тем же. Антон, пожалуй, был ее единственным поражением. Он не давался в руки, как желанная игрушка за стеклянной витриной магазина.
«Ну почему, почему родители научили быть стойкой и мужественной Лелю, а не меня? — внезапно с горечью подумала Лиза. — Сколько раз сестре приходилось падать и подниматься вновь, но она не сломалась, не отступила, не растратила ни свой дар, ни волю к творчеству».
Если бы родители в ту минуту услышали ее немой вопрос, они бы ответили примерно так: «Мы всегда знали, Лиза, что твоей сестре, Ольге Рябининой, придется в жизни труднее, чем тебе. На ее пути к славе ей предстоит выигрывать бесконечные конкурсы, каждый день доказывать, что именно она достойна солировать на лучших сценах мира. Зато тебе, Лиза, думали мы, слава богу, не придется бороться за себя в жестоком мире искусства. В обычной жизни ты можешь оставаться просто симпатичной девушкой со всеми милыми слабостями и недостатками, которые в твоем возрасте выглядят как достоинства. Настанет время — ты станешь взрослой и научишься отвечать за свои поступки. У Лели времени на взросление не было. Леля — солдат искусства, а ты, Лизонька, — обычная девушка. Потому тебе, Лизок, многое сходило с рук. А теперь ты сама поняла, ты же у нас умница, что в жизни есть не только любовь и ревность, но и предательство, и алчность, и коварство. Значит, дочка, ты наконец повзрослела».
