Не дав ему возможности ответить, Ана бросилась в ванную и захлопнула дверь у Уорда перед носом. Оставшись один, он огляделся. Все в комнате напоминало Ану. Мебель веселой расцветки, кремовые обои с яркими кляксами — все говорило о том, что хозяйка комнаты человек яркий, целеустремленный, цельный и глубокий, причем цельность зиждилась на простоте. Уорд подошел к двери ванной и постучал:
— Давай, Ана, выходи!
Нет ответа.
— Ну же, нам надо поговорить.
Снова молчание.
— Я не уйду, пока мы не поговорим.
Проклятая дверь так и просила, чтобы ее выломали, но Уорд хотел только извиниться, хотя Ана и запретила. Ему правда было жаль, но не того, что он переспал с ней, и не того, что она была девственницей, — на самом деле ему это даже нравилось: одна мысль, что она могла быть с кем-то еще, сводила его с ума. Он просто хотел… Уорд рухнул на край кровати, понимая, чего он действительно хотел.
Он хотел, чтобы для нее это было важно. С тех пор как умерла Кара, Уорд ни с кем по-настоящему не занимался любовью — до этой ночи. Ана была первой женщиной после Кары, о которой Уорду хотелось заботиться, которая будила в нем уснувшие чувства. И он был рад этому. Смерть Кары обрушилась на него со страшной силой, но еще страшнее было то, что после того, как ей поставили диагноз, она стала отдаляться от мужа, отдавая всю себя благотворительности, ничего не оставляя для него. Разумеется, он не жаловался, сначала думал, что она просто боится не успеть закончить начатое, и только когда она уже умирала, он понял, почему она отталкивала его от себя. Она влюбилась в рок-звезду, а замуж вышла за простого человека и не хотела проводить свои последние дни рядом с самым большим в ее жизни разочарованием. Она ничего такого не говорила, но он чувствовал, что рядом с ними словно был кто-то еще, даже когда они оставались одни. Она уже не вставала, но продолжала говорить с ним только о своей благотворительной работе. Поэтому Уорд и организовал свой фонд — он разочаровал ее при жизни, но ее последнее желание он выполнит.
Любовь всей его жизни оттолкнула его, а теперь он впутался в отношения с еще одной упрямой женщиной, не желающей впускать его в свое сердце. Он снова оказался в положении, которого поклялся избегать. Он так много времени и сил потратил, защищая Ану от самого себя, что забыл, что ему самому может понадобиться защита. Он медленно, но верно влюблялся в нее и совершенно не представлял, что она чувствует к нему. И что он мог сказать ей? «Я хотел, чтобы это стало важно для тебя»? «Я ждал так долго, потому что хотел что-то значить для тебя»? Да уж, слова настоящего взрослого мужчины. Услышав что-то подобное, Ана со всех ног помчится к двери, если, конечно, она уже не спешит убраться подальше.
Прежде чем Уорд успел сообразить, что делать, дверь ванной открылась. Ана убрала волосы с лица и смыла остатки макияжа. На ней были джинсы и свитер, скрывающие больше, чем демонстрировали, только намекая на то, что под ними — восхитительное тело. Уорд смотрел на нее и не понимал, как он мог не заметить, что она была девственницей. Она загнала все эмоции, разрывавшие ее, когда метнулась в ванную, под строгий контроль и выглядела как в день их встречи — подозрительной и сдержанной.
Ей хватило одного взгляда на него, чтобы понять, в каком он состоянии. Она сердито нахмурилась, словно прочтя все мысли, терзавшие его, пока она одевалась.
— Прекрати себя терзать, — пробормотала она, выходя из спальни.
— Терзать?
Он прошел за ней на кухню.
— Ты наверняка снова и снова прокручиваешь все в голове, думая, что ты сделал не так, или что тебе следовало догадаться раньше, или…
— Достаточно. — Он развернул ее к себе. Она была абсолютно права, но это не значило, что он хотел выслушивать все это. — Если ты так хорошо меня знаешь, сможешь сама догадаться, почему я… как ты сказала?.. терзаю себя.
— На самом деле нет, если честно… — Она на мгновение смутилась, а потом пожала плечами. — Признаться, я думала, что ты не заметишь.
— Поверь мне, мужчины замечают такие вещи. Как это вообще пришло тебе в голову?
— Я думала, что у тебя было столько женщин, что ты…
— Что я настолько неразборчив, что не замечу?
— Нет! Ты просто…
— Слишком зациклен на себе? Думаю только о своем удовольствие? Что?
Он злился все сильнее.
— При чем тут вообще ты? Это я была девственницей. Почему бы тебе не смириться с тем, что произошло, если для меня это не важно?
— Я не могу.
— Почему? — Она прищурилась и вскинула голову. — Что бы изменилось, если бы ты знал? — Он хотел ответить, но она снова уверенно заговорила: — Ты был бы более чувствителен? Внимателен к моим желаниям? Заставил бы меня кончить три или четыре раза вместо жалких двух?
— Хватит, — раздраженно бросил он.
Она изогнула бровь:
— А то что?
— Давай не будем об этом.
Он отошел от нее, пока не натворил чего-нибудь еще, о чем потом пожалеет.
— Послушай, я не хотела обидеть тебя.
— Тогда чего ты хотела?
— Я просто не хотела, чтобы это было важно.
Она говорила медленно, взвешивая каждое слово.
— Но это важно. Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Двадцать семь?
— Двадцать семь, — пробормотала она, избегая его взгляда.
— Никто не хранит девственность до двадцати семи лет без причины, особенно такие красивые и полные жизни девушки, как ты.
Она взглянула на него, словно это была грубость, а не комплимент.
— Моя внешность не имеет никакого отношения к делу. У меня была куча возможностей лишиться девственности.
— Об этом я и говорю.
— Все дело в моем воспитании… — Она подошла к окну. — С двенадцати лет мама вбивала мне в голову мысль, что нельзя путаться с мальчиками, спать с ними, даже просто встречаться. Если я влюблюсь и пущу кого-то в свою постель, к двадцати годам мне придется выйти замуж, потому что я залечу. Так случается со всеми бедными латиноамериканками в Южной Калифорнии.
Она стояла к нему спиной, но он чувствовал ее напряжение, слышал его в ее голосе. Она как будто повторяла заученное наизусть.
— А если это все случится, мне конец, я никогда не выберусь наверх. Единственный способ избежать этого — держаться подальше от мужчин, и к тому времени, как я достигла того, чего хотела, я была самой старой девственницей в Лос-Анджелесе. Мужчинам, как правило, не нравилось, что с такой карьерой я не прыгаю к ним в постель на первом свидании.
— Ты чего-то недоговариваешь.
Она удивленно посмотрела на него и покачала головой.
— Может, все-таки расскажешь?
