К тому же днем обещал зайти мистер Колчет, и мне не хотелось заставлять ждать пожилого человека. Хорошо, что Ампаро настояла, чтобы я взяла тоненькую тросточку с блестящим серебристым набалдашником, на которую можно было опереться. Эта тросточка существенно облегчала мне ходьбу. Нога разболелась, поэтому наступать на нее было больно, а трость принимала на себя часть моего веса.
Мистер Колчет пришел раньше обещанного. Вымокшая и продрогшая, я стаскивала с себя дождевик, когда услышала знакомый, немного гнусавый голос.
— Здравствуйте, Дона… Как ваше самочувствие? Ампаро успела пожаловаться, что вчера вы дадесли себе увечья?
Ампаро сильно погорячилась, объяснила я доктору, вовсе никакие не увечья, а всего-навсего банальное растяжение связок…
— Здачит, вы последовали моему совету и получаете позитивдые эмоции… — констатировал доктор. — Сырдые бега — интересдое представление… Правда, участвовать в них десколько не безопасно… Что вы и подтвердили собстведым примером. Ну, это дичего… Главное, вам подравилось? — вопросительно посмотрел на меня мистер Колчет.
Угу, понравилось… Я расплылась в улыбке — чрезмерно натянутой — и радостно закивала головой. Доктору незачем знать, что весь мой чудесный день был испорчен одним-единственным звонком Алисии и сообщением о ее приезде. А теперь и самим приездом… Но мистер Колчет, наверное, тоже старый прожженный знаток сердец, мне не поверил.
— Что-то я не заметил, чтобы ваши красивые глаза лучились радостью. Так в чем же дело? — Я пожала плечами, изображая полное непонимание. У меня все отлично, да и что может быть плохого у девушки, живущей на всем готовом?.. — Вы очедь скрытная, Дона… Было бы лучше, если бы вы хотя бы с кем-то делились своими переживадиями. А вы копите их в себе, раскладываете по пустым коробкам… Что будет, когда эти коробки закончатся, а, Дона? — Я смущенно потупилась и ничего не ответила. Да и что было отвечать, если Фредерик Колчет понял, если не все, то многое о моих «переживадиях»… — Я слышал, мисс Остин вернулась из Аспида. — Я чуть не прыснула со смеху, до чего замечательно его произношение выразило суть событий. — Вы ее, даверное, уже видели… И как ода вам?
Отвратительно… Этого я, правда, доктору не написала, ограничившись словом «холодная». Мистер Колчет понимающе кивнул и лукаво улыбнулся.
— Эрди Джедкинс, друг Иво… ах, да… вы уже здакомы… того же самого мдедия. А об Ампаро я даже де говорю… Бедняжка собралась увольдяться… Да вы, давердое, и сами здаете… — Я кивнула. — Но вот что самое интересдое… это, разумеется, между дами… В этом, я имею в виду, в холодности, Алисия Отис очень похожа на мать Иво, Элизу Видхэм… Элиза была такой же… деприступной и холодной… Ода почти де замечала бедняжку Иво. А вот младший брат, увы, покидувший этот мир, был ее любимцем. И, кстати, Элиза Видхэм тоже питала склоддость к коллекциодировадию дорогих и редких вещей. Правда, не картид, как Алисия, а статуэток девятдадцатого века… Бродзовых, серебрядых, золотых… Де берусь за психоадализ, однако эта схожесть — вольдая или девольдая — даводит медя да мысль о том, что Иво повторяет путь своего отца. Он добивается расположедия жедщиды, которая к дему… холодна. Кодечдо, может быть, это всего лишь мои домыслы… Скорее всего, так и есть. И все же… Этот факт даводит на размышледия. Вы де даходите, Дона?
Нахожу, и еще как… Как только мистер Колчет заговорил об Элизе Видхэм, я сразу же уловила эту, невидимую для посторонних, параллель. Скорее всего, мистер Колчет прав в своих догадках. Только сознает ли это Иво? Понимает ли, что пытается вернуть прошлое, следы которого избороздили всю его душу вдоль и поперек? Во мне он пытается найти своего утонувшего брата, в Алисии — умершую мать… Но что было, то прошло, и вернуть это невозможно… Впрочем, стоит ли винить в этом Иво? Я различаю соринки в его глазах, когда в моих — здоровенное бревно… Да, в отличие от него я не живу прошлым. Но и не могу его перечеркнуть, забыть о нем раз и навсегда… В чем-то мы похожи с этим человеком. Мы делаем одни и те же ошибки, танцуем над пропастью, которая вот-вот поглотит наши души. И имя этой пропасти — прошлое…
После ухода Фредерика Колчета я долго думала о его словах. О коробочках, по которым я раскладываю свою горечь, об Иво с его попыткой вернуться туда, куда нет пути, о том, что ждет нас впереди… Я понимала, что необходимо остановить этот «танец над бездной», пока еще не поздно, но не знала, как это сделать. Сейчас мне кажется, что наши с Иво судьбы неразрывно связаны между собой, и если Иво сможет разорвать железные цепи прошлого, то смогу и я. Мне кажется, что этот человек сильнее меня, что он сможет сделать все, что захочет. Важно лишь направить его желания в нужное русло… Но едва ли я смогу объяснить Иво Видхэму все то, что осознала сама. Ему будет слишком больно узнать, что все его стремления и старания — не более чем иллюзия. Иллюзия того, что он вернул себе свое детство, свою юность…
К вечеру дождь закончился, и я вышла в сад, чтобы подышать чистым воздухом и поиграть с Корби, который уныло сидел у двери, ожидая хозяина. Кажется, приезд Алисии и ему был не в радость. Или я опять фантазирую?..
Среди ежевичных кустов, шиповника и боярышника мы провели около двух часов. Я поиграла с Корби, расчесала его густую шерстку и всласть налюбовалась мерцанием сумерек, облекшим лиловым газом лохматые шапки облаков. Нагулявшись, мы вернулись в дом, где я с удивлением узнала, что Иво и Алисия приехали час назад.
Мне было ужасно обидно, что Иво даже не заглянул в сад, чтобы сказать мне «добрый вечер» и ласково потрепать Корби за ушами. До приезда Алисии он поступил бы именно так, но теперь… Теперь, очевидно, все изменилось… Поэтому я даже обрадовалась, что не застала их в гостиной. Смотреть на задранный до неба нос Алисии мне хотелось меньше всего.
Я чмокнула Корби в нос, пожелала спокойной ночи Ампаро и отправилась спать. Поднимаясь к себе, я услышала довольно громкие голоса, раздающиеся из библиотеки. Значит, они там… Наверное, обсуждают планы на будущее, решила я. Только почему делают это так громко?
Вообще-то я терпеть не могу людей, которые подслушивают. И сама никогда не делаю этого… Но громкие голоса Иво и Алисии почти переросли в крики, часть которых долетала и до меня. Услышав свое имя в этой перебранке, я невольно замедлила шаг. В конце концов, они обсуждают не кого-нибудь, а именно меня. Причем не стесняясь того, что я могу услышать этот «разговор». Оправдание, конечно, сомнительное, но все-таки… Я прислушалась.
— Знаешь, с таким лицом не готовятся к свадьбе и не покупают обручальные кольца! — кричала Алисия. — С таким лицом, какое было у тебя в ювелирном, выбирают гроб для умершего родственника! Ты бы себя видел! Это было отвратительно… Мистер Пентон только из вежливости не поинтересовался у тебя, что случилось… Ты хотя бы подумал, в каком свете выгляжу я. Это так унизительно!
