— Нет-нет! Ты никому не помешал, старина. Заходи! — Но Алан продолжал стоять. — Да входи же! Здесь ничего не происходит, Алан, — сказал Мэттью. — Все мои попытки оказались безуспешны. Эта девушка — кусок льда. И сердце у нее такое же.
Лоррен успела заметить фальшивую и недоверчивую улыбку Алана, и ей захотелось ударить его.
— Это Лоррен холодная? Ты меня удивляешь, Мэттью. Правда, я всегда думал, что учительницы…
Лоррен и продолжила, с яростью глядя на него:
— Скучные, заурядные, слово в слово повторяющие учебник и…
— И очень неделовые, — закончил он с тихой злобой в голосе.
— Ну вот, теперь ты все про меня знаешь, — заметила Лоррен, пытаясь сползти с колен Мэттью.
— Что знаю? — упорствовал тот. — Слушай, Алан, может быть, ты попробуешь расшевелить ее? — И он притворился, что подталкивает девушку к нему. — Попробуй, вдруг тебе повезет встретить ответ потеплее?
Лоррен резко отпрянула назад и прильнула к груди Мэттью. Он с радостью обнял ее и прижал к себе.
— Вот это да! — довольно воскликнул он. — Только я попытался избавиться от нее, передав другому, как она вцепилась в меня крепче, чем прежде!
Оказавшись между двумя хохочущими мужчинами, Лоррен выпрямилась и встала. Сердито взглянув на Алана, она спросила:
— Вы что-то хотели?
— Да, — ответил он и своим тоном как бы сделал ей выговор за собственное плохое настроение. — Но это может подождать.
— Почему? — Девушка помрачнела.
— Потому что мне нужна ваша мама.
— Может, я могу вам чем-то помочь?
— Нет, мисс Феррерс, не сможете.
Он говорил так спокойно, что Лоррен почувствовала стыд за свое поведение.
— Извините, — сказала она и отвернулась, пряча горящие огнем щеки, — я просто хотела помочь.
И тут только она поняла, каким заинтересованным зрителем оказался Мэттью. Алан ушел, и Мэттью вскоре тоже простился с Лоррен.
Когда пришла Берил и стала помогать дочери на кухне, Алан вошел к ним с письмом в руках.
— От моей мамы, — сказал он.
— Как поживает Нэнси? — заинтересовалась Берил.
— Прекрасно, я думаю. Она спрашивает, не приеду ли я погостить на Рождество. На работе мне разрешили прихватить еще дня три. — Алан немного поколебался и затем продолжил: — Вы не возражаете, если я уеду на недельку?
— Возражаю, Алан? Вовсе нет, мой дорогой! — засмеялась Берил. — Ваша комната будет вас ждать в целости и сохранности.
— Но дело не только в этом. Я хотел бы вас попросить заранее предупредить меня, когда надо будет съехать, чтобы я смог подыскать новую комнату, хорошо?
Обе женщины посмотрели на него с удивлением.
— Съехать? — спросила Берил. — Вы имеете в виду, когда я выйду за Джеймса? — Алан кивнул. — О, вам не следует волноваться по этому поводу, дорогой. Странно, но даже моя собственная дочь задавала мне этот глупый вопрос: когда я попрошу ее уехать?
Лоррен посмотрела на Алана и увидела в его глазах немой вопрос, но ничего не ответила.
— Кстати, Алан, я была бы рада увидеться с вашей мамой, поговорить о былых временах, рассказать о Джеймсе… Как вы думаете, она не могла бы приехать к нам на пару дней? — спросила Берил.
— Я спрошу ее, — просиял он. — Уверен, что эта идея ей очень понравится. Мама любит посплетничать.
— Как любая женщина! — засмеялась Берил. — А мужчины, конечно, никогда не сплетничают?
— Конечно, нет, — поддразнил ее Алан. — Их мысли лежат в более высокой интеллектуальной плоскости. — Он повернулся к Лоррен: — Помните, я недавно обещал вам подготовить несколько заметок по организации газеты?
Они почти готовы. Как-нибудь побеседуем и обсудим их, хорошо?
— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила его Лоррен несколько высокопарно, пытаясь не выдать радость. — Надеюсь, они мне будут очень полезны.
— Надеюсь, что будут, — передразнил он ее и ушел в свою комнату.
Однажды вечером Мэттью пригласил Лоррен на ужин. Она надела новый костюм и подкрасилась. Она наивно надеялась, что это хоть немного скроет от других людей тупую боль, тисками сжимавшую ее сердце и безжалостно преследующую ее повсюду.
Когда они уже пили кофе, Мэттью, все время пристально изучавший девушку, вдруг спросил:
— Ты думаешь о том мужчине?
Лоррен была так удивлена, что поперхнулась. Извинившись, она молча посмотрела на него.
— Думаю, я получил ответ, — заметил Мэттью, кладя в кофе сахар. — И, кажется, я даже знаю, кто он.
Он быстро взглянул на девушку, как бы ища подтверждения своим словам, и она опустила глаза.
— Извини, Мэттью, — выдавила из себя Лоррен, вертя в руках ложку. — Все так плохо и безнадежно!
— Могу я чем-то тебе помочь?
— Не можешь же ты изменить мужскую натуру, — пожала она плечами. — Он однажды сказал мне, что в своей жизни предпочитает иметь много женщин на выбор, чем одну постоянную. Так что здесь уже ничем не поможешь, правда ведь?
— Он действительно так сказал тебе?
Лоррен повторила ему слово в слово, что заявил ей Алан про свой сад, и Мэттью, закинув голову, заразительно рассмеялся.
— Он сравнивает своих женщин с цветами, а? — И он недоверчиво улыбнулся. — Журналист, моя дорогая. Такова его природа — извлекать выгоду, обманывая.
— Нет, я уверена, что это правда, — покачала она головой. — Кроме того, как он еще выразился, наши морали несовместимы.
— Не понял смысла…
— Я отношусь к преданному типу людей, он — нет.
— М-м-м… Хотел бы я знать, чего он хочет добиться, — заинтересовался Мэттью.
— Только не спрашивай его, пожалуйста!
— Не беспокойся, — ответил он, — не буду.
На следующий день в школе Анна спросила Лоррен, как она живет-поживает со своим новоиспеченным сводным братом.
— Отлично! — ответила она. — Он очень милый.
— Еще не увлеклась им?
— Нет, конечно. Мэттью слишком славный парень, чтобы причинить ему боль. Кстати, а ты не хочешь с ним познакомиться?
— Если он высокий, стройный и красивый, тогда мой ответ — да, с радостью и поскорее, пожалуйста!
— Он сегодня вечером придет к нам, так что жду тебя к восьми часам.
— Обязательно, — пообещала Анна. — Кстати, дорогая, — сказала она, оглядывая Лоррен с ног до головы, — я уже говорила, но можно и повториться: ты совершенно изменилась, и в лучшую сторону.
— Спасибо, Анна. Все это благодаря тебе. Ты единственная сказала мне, чтобы я остановилась, посмотрела на себя со стороны и прекратила выглядеть старой каргой.
— А как обстоят дела с известной нам персоной?
Запылавшие щеки Лоррен выдали ее чувства, и Анна взглянула на нее еще заинтересованнее. Девушка не хотела рассказывать подруге о той ночи после танцев. Об этом она не могла сказать никому. Она нежно и бережно хранила память о ней в своем сердце.
