Анна взглянула на пластинку:
— Одна из моих самых любимых!
Алан еще не опустил иглу, а Лоррен уже знала, что это будет. И когда поплыла по комнате ее любимая мелодия, она, замерев, вслушивалась в слова, вспоминая, как эта песня звучала здесь же совсем недавно в обществе Алана. Послание к ней, как он тогда сказал…
И буду я тебя любить, моя родная,
Пока до дна не высохнут моря…
Лоррен резко открыла глаза, отважившись взглянуть на Алана. Он внимательно смотрел на нее с таким едким цинизмом, что ей показалось, будто ей в лицо плеснули кислотой. Лоррен быстро опустила ресницы.
Мелодия закончилась, Алан встал и выключил проигрыватель.
— Хорошая песня! — растроганно заметил Мэттью, глубоко вздохнув. — Ты тоже так думаешь, Лоррен?
Она кивнула, и он обнял ее еще крепче. Лоррен не стала сопротивляться — сейчас она нуждалась в поддержке и успокоении. Девушка не могла понять, почему Алан выбрал именно эту мелодию, но знала, что ответ на этот вопрос очень для нее важен.
— Это можно считать посланием от меня к тебе, — прошептал ей на ухо Мэттью.
Лоррен слегка отодвинулась, не желая допустить даже мысль об этом. Она взглянула на Алана, опасаясь, что тот мог услышать слова Мэттью, но он казался каким-то рассеянным и позабывшим обо всем. Он поставил еще одну пластинку, на этот раз спокойную, достал коробку шоколадных конфет и пустил ее по кругу.
Лоррен предложила кофе.
— Если это тебя не затруднит, — сказал Алан, не глядя на нее.
Анна спустилась вниз вместе с Лоррен, чтобы помочь ей. На кухне они обнаружили ячменные лепешки, намазали их маслом и положили на тарелку, наполнили вазочку сырным печеньем и прихватили несколько маленьких кексов, поставили все это вместе с чашками и кофейником на подносы и отнесли наверх.
Пока Лоррен разливала кофе, Анна разносила еду. После кофе Алан вытащил из ящика стола какие-то билеты и, помахав ими в воздухе, сообщил:
— Для прессы дали четыре билета на концерт. Кто-нибудь желает?
Мэттью поинтересовался программой.
— Не вспомню всего, — сказал Алан, — но главный номер — симфония «Из Нового Света». — Он повернулся к Мэттью и протянул ему два билета: — Берешь?
— Обязательно, спасибо, — ответил он и показал билеты Лоррен — Идем?
— Я очень люблю эту симфонию, — кивнула она.
— Наши билеты останутся у меня? — спросил Алан у Анны.
— О-о! — воскликнула, просияв, та. — Я тоже пойду с вами?
— Я надеюсь на это.
— С превеликим удовольствием! А Марго не будет против?
— Марго не интересуется музыкой, — ответил Алан.
— Тогда я с удовольствием пойду с тобой, — Анна многозначительно улыбнулась, — даже если я отношусь ко второму сорту. — Алан взглянул на нее с любопытством, и Анна вызывающе на него посмотрела. Казалось, что они играют в какую-то свою игру. — Как мы туда доберемся? Каждая пара в отдельности? — Анна повернулась к Лоррен. — Выглядит довольно нелепо — ведь ты и Алан живете в одном доме, а каждый поедет отдельно…
— Я заеду за тобой, Анна, — перебил ее Алан.
— А я заеду за моей любимой сестричкой, — сказал Мэттью, кладя руку на колено Лоррен.
— Ну, вот все и утряслось, — облегченно вздохнула Анна. — Спасибо за приглашение, Алан.
Он пожал плечами, опустился в кресло и закурил. Анна заглянула в свою записную книжку-календарь:
— Ой, как неудобно! Концерт совсем рядом с Рождеством. Ты уже сделала необходимые покупки, Лоррен?
— Нет еще, — ответила она и взглянула на Мэттью. — Я думала, что уже выполнила план по подаркам в этом году, но теперь у меня появились отчим и сводный…
— Если ты сейчас скажешь «брат», — прошипел Мэттью, дергая ее за волосы, — я сверну тебе шею, юная леди! Близкий друг, если тебе нравится, но не «брат», — он покачал головой, — только не это.
— Ладно, близкий друг, но я еще не знаю твоих вкусов. — Лоррен, морщась, потерла затылок.
— Я тоже не знаю твоих, но собираюсь тебе кое-что купить. Скажи мне, тебе нравятся бриллианты в платине?
Лоррен побледнела, голова ее пошла кругом.
— Хорошо, успокойся. — Мэттью похлопал ее по руке, забавляясь ее изумленным видом. — А то кто-нибудь подумает, что я делаю тебе предложение. Но этого я не собираюсь делать на публике. К тому же, как говорил мне отец, не следует так быстро брать препятствия.
Анна и Алан наблюдали за ними. Анна улыбалась, Алан безмолвствовал и хмуро курил третью сигарету.
— О! — притворно вздохнула Анна. — Где же мой бой-френд, который предложит мне бриллианты в платине?!
Все рассмеялись и расслабились, на что она и рассчитывала. Анна бросила взгляд на часы:
— Печально, но мне пора.
Она поблагодарила Алана за прекрасный вечер и, когда Мэттью предложил ее подвезти, с радостью согласилась.
Лоррен спустилась вниз проводить их, а когда вернулась в комнату Алана, чтобы забрать подносы, он уже собирал пустые чашки и тарелки.
— Я помогу вам все вымыть, — сказал он:
— Нет, спасибо, — холодно ответила она. — Это меня не затруднит и не займет много времени.
— Как хотите, — пожал он плечами.
Они одновременно ставили что-то на поднос, и их пальцы неожиданно соприкоснулись. Лоррен отдернула руку, словно обжегшись, и невольно подняла на него глаза. Алан смотрел на нее с таким выражением, что она невольно качнулась к нему. Но он не двинулся в ответ, а лишь полупрезрительно-полуудивленно поднял брови. Лоррен вспыхнула от унижения, быстро схватила поднос и почти выбежала из комнаты. Она была уверена, что за ее спиной Алан с торжеством победителя смеется над ее попыткой вернуться в его сад.
Собираясь на концерт, Лоррен купила новое платье, черное, с низким вырезом и рукавами три четверти.
— Оно прекрасно подчеркивает твою фигуру, дорогая, — заметила Берил, одобрительно оглядев дочь.
— Я принимаю все твои комплименты с небольшой поправкой на то, что я твоя дочь, — сказала Лоррен, целуя ее в щеку.
— Но это правда! Ты совершенно по-другому выглядишь, как будто вылупилась из своей скорлупы, и ты перестала быть замкнутой.
— Скорлупа все еще здесь, — засмеялась Лоррен, — на всякий случай, вдруг понадобится опять спрятаться.
— Да, дорогая, — ответила мать, решив не перечить ей. — На твою длинную шею так и просится мой жемчуг.
— Если ты еще что-нибудь скажешь о моей шее, — сказала Лоррен, надевая жемчужное ожерелье, — я, наверное, превращусь в лебедя.
— Этого ты уже добилась, — заметила Берил. — Теперь ты не гадкий утенок, а просто красавица!
