все на банальную усталость. Даже сейчас она держится от меня на расстоянии и не позволяет подойти. Подозрительно.
Она тяжело вздыхает, заламывает пальцы и отводит взгляд. Вижу, что волнуется, поэтому думаю, когда предложить: до ее слов или после.
— Вместе? — спрашиваю, вспомнив сценку из глупого фильма, когда влюбленные говорят одновременно, не решив, кто будет первым. Ника согласно кивает, нервно скользит ладонями по волосам и возвращает взгляд ко мне. Собравшись с силами, выдает, оставляя меня в полном недоумении:
— Давай все-таки притормозим.
— Давай жить вместе.
Самая неловкая ситуация в мире. Мы с Лёшей так и стоим посреди кухни, неверяще уставившись друг на друга. Я обдумываю его слова, он — мои. Оба не понимаем, что происходит. Оба шокированы, но не двигаемся. Макаров до сих пор держит мои руки в своих, а мне не хватает смелости первой отстраниться. Только сейчас сказав то, о чем думала всю чертову неделю, на мгновение жалею. Все ведь может так закончиться, он не дослушает, взбесится и уйдет, а я не стану объясняться и звонить ему, потому что не в моих правилах. Всегда заканчивалось, и как бы мне ни хотелось, чтобы все было наоборот, видимо, и тут придется ставить точку.
Сердце наливается тяжестью, а я смаргиваю подступающие слезы. Еще разрыдаться перед Макаровым не хватало.
— Так стоп, — Лёша отмирает первым. — Я чего-то не догоняю. Объясни, — не спрашивает, отдает указание, но я вижу, как в голубых глазах появляются сомнение и… страх. Он действительно не понимает, что происходит, значит, не все потеряно, нужно лишь правильно все объяснить и, возможно…
— Я… — начинаю, почти вырывая руки из его ладоней. Скрещиваю пальцы и давлю большими друг на друга. По спине носятся неприятные мурашки, а тело бьет как в лихорадке. Слишком волнительно, к такому я не была готова. Облизываю пересохшие губы и шумно выдыхаю, — в общем, я очень ревностно отношусь к своей свободе и личному пространству. А тебя в последнее время очень много в моей жизни. Ты мне очень нравишься, но я не привыкла к такому и теперь боюсь.
— Страх — это нормальная эмоция, — холодно откликается Макаров, будто ножом режет мое слабое тельце. — Естественная реакция организма на стресс и жизненные перемены. Ты и экзамены в школе сдавать боялась, но ведь сдала.
— Я просто хочу чувствовать себя свободной, — произношу, не думая о двусмысленности фразы, потому что мне важно совсем другое: кусочек моего мира, в который я буду сбегать, чтобы побыть в одиночестве.
— То есть не хочешь отношений? — только сейчас нахожу смелость посмотреть на Лёшу. Он злится, вижу, как дергается верхняя губа и напрягается тело. Теперь мне некомфортно. Я ведь не это хотела сказать, а совсем другое, но получилось то, что я снова все испортила. Попыток успокоить его прикосновением не предпринимаю, стою и смотрю, как медленно в нем закипает злость, как складываются в общую картину все его выводы. Сама виновата.
— Хочу, — признаюсь. Это честно, я не хочу его обманывать, но вижу недоверие во взгляде напротив. Чувствую, что не верит. Останавливаюсь, сделав крохотный шаг навстречу. Я ведь только что говорила о личном пространстве, но теперь сама хочу оказаться ближе, прижаться всем телом, обнять крепко, чтобы он почувствовал, как бешено бьется сердце в грудной клетке. Но держусь. Из последних сил. — Но еще я хочу свое пространство, где буду только я.
— Так не бывает, Ника, — он не думает ни секунды, прежде чем ответить. Уже все решено. Выводы сделаны, слова сказаны. И обратно не отмотать. — Ты либо со мной и доверяешь мне безоговорочно, либо никак. Это не значит, что я буду тебя контролировать, ты можешь делать что угодно, в пределах разумного, разумеется, — в этом коротком пояснении вижу своего Лёшу, а не чужого взрослого мужчину, которым он сейчас стал. Боже, зачем я вообще начала этот разговор? Мне ведь уже и не хочется свободы, только бы он перестал быть таким чужим.
Выдыхаю глубоко и собираюсь с силами. Нет, нужно держаться, стоять на своем, иначе пропаду. Это сейчас в моей голове романтичный бред о любви до гроба, потом так не будет, это точно. Бытовуха и трудовыебудни сожрут нас.
— Знаю, но пока мы очень спешим. Тебе не кажется? — поджимаю губы, чувствую себя виноватой. И почему только правду и свои права так сложно отстаивать, а?
— Не кажется, — цедит сквозь зубы и выпрямляется, занимая собой половину кухни. А ведь я считала ее просторной, но для обиды Макарова, кажется, сейчас лучше всего подойдет гостиная — ее слишком много. — Но, если ты так считаешь, я дам тебе время подумать. И свободу, которой ты так хочешь, — он разворачивается и идет в коридор, а я кусаю губы, боясь побежать следом.
Хлопок двери вынуждает вздрогнуть, и я не сразу понимаю, что по щекам катятся слезы. Получила ведь то, чего хотела, но от этого почему-то чертовски скверно, будто душу когтями выдрали, оставив кровоточащие раны и огромную дыру в грудной клетке.
Принимать правду тяжело.
Как и не принимать вовсе.
В попытке спрятаться от истерики, звоню Алинке. Она должна приехать сегодня, правда, придется немного омрачить ее возвращение кислой миной.
* * *
Подруга после медового месяца — само счастье: солнечная, загоревшая и безумно довольная. Она вплывает в мою квартиру только на следующий день, когда узнает, что я отпросилась с работы, прикрывшись отравлением. Алинка складывает грязную посуду в мойку, запускает программу, ставит чайник, бросает в заварник травы и качает головой, глядя на меня. Не осуждает — и то хорошо. Я отлично справляюсь с этим сама.
— Ну, рассказывай, что ты в очередной раз натворила, — хмурится подруга, отставляя пакет с подарками, и открывает вино.
— Захотела свободы, — выдыхаю, подставляя бокалы.
Макаров сегодня не объявляется, даже не пишет, хотя почти все время торчит в сети — я тоже торчу, шпионя за мужчиной. Вот же… военная выдержка, ни одного словечка, даже эмодзика! Перехожу в режим «В самолете» и откладываю гаджет. Не хочу даже думать о нем. И не буду. Сейчас вот пореву в Алинкину жилетку, отправлю ее в счастливую жизнь, и сама пойду следом.
— Я думала, у вас все хорошо, — хмурится подруга, делая глоток. — У тебя ж искры из глаз от счастья сыпались.
— Закончился фейерверк, — пожимаю плечами. — Алин, его слишком много в моей жизни. Он везде. В последние дни почти жил у меня, а во время работы постоянно писал сообщения: ни вздохнуть без внимания.
Замолкаю и смотрю
