– Прости за все те ужасные глупости, что я тебе наговорила. Я не хотела тебя обидеть.
– И я тебя тоже, – прерывающимся голосом ответил Арни. – Но я остаюсь при своем мнении, дорогая.
Софи в упор посмотрела на отца.
– Как и я, папа. Это моя жизнь, и я собираюсь строить ее так, как считаю нужным.
– Давай поговорим об этом позже…
– Да, нам предстоит долгий и обстоятельный разговор. Я хочу, чтобы ты понял, почему это так важно для меня и почему я не собираюсь отступать, пусть даже придется поссориться с тобой.
Мона затаила дыхание и услышала:
– Я думаю, для начала ты могла бы взяться за ум…
Софи резко отодвинулась от отца и, подойдя к Эвану, взяла его за руку.
– Папа, если жизнь в этом доме состоит из постоянных упреков, может, мне лучше уйти от тебя?
Арни будто увидел вспыхнувший перед ним предостерегающий красный свет.
– Ни в коем случае, – заторопился он. – Мы просто обмениваемся мнениями. – Мона заметила, как между отцом и дочерью вспыхнула искорка взаимопонимания. Видимо, сейчас оба старались избежать разногласий. – Просто мы должны понять, – продолжал Арни, – чего хотим друг от друга. Я желаю знать, что ты дома и с тобой все в порядке. Если даже мне не доставят радости твои занятия, я обещаю не давить на тебя.
Софи продолжала медлить с ответом, и в голосе отца появилась нотка горечи.
– Мне это очень нелегко, Софи, но я постараюсь. Не убивай меня своим уходом. Рано или поздно ты обзаведешься семьей и я потеряю тебя, но, пока ты не встала на ноги, останься со мной. Неужели ты не можешь сделать такую мелочь для своего одинокого отца?
Безукоризненного рисунка губы Софи изогнулись в легкой улыбке. Обращение к душе и сердцу тронуло Софи куда сильнее, чем доводы здравого смысла. Отпустив руку Эвана, она подошла к отцу, пристально вглядываясь в его лицо.
– Ты обещаешь не диктовать мне свою волю?
– Да когда же я… Обещаю, обещаю.
– И никаких допросов?
– И никаких допросов. Но могу же я как отец хотя бы поинтересоваться твоей новой работой?
– Конечно.
– Я знаю, что ты девочка умная и не будешь выполнять заказы, которые несколько… ну, ты понимаешь…
– Несколько – что?
– Ты сама знаешь, – смутился он. – Позировать почти без одежды…
– Ты имеешь в виду нижнее белье? Я и не собираюсь его рекламировать.
– Вот и прекрасно, дорогая. Я очень рад, что у тебя есть представление о скромности и…
– Дороти Вэнс говорит, что такого рода работа не навязывается, а предлагается моделям, – прервала его дочь. – Я и не собираюсь демонстрировать лифчики и трусики, хотя не вижу в этом ничего постыдного.
Они по-прежнему находились на разных полюсах, но Арни покорно сказал:
– Впредь я буду держать свои мнения при себе. Ну а если тебе повезет, – не без мрачного юмора добавил он, – постараюсь находиться поблизости, чтобы в случае необходимости выклянчить у тебя мелочишки на хлеб.
Софи расхохоталась и повисла у отца на шее. Полная эгоистического восторга юности, она откровенно праздновала свою победу, не обращая внимания, что ее поверженный оппонент держится из последних сил. Только Мона заметила напряжение и печаль на лице Арни, когда тот нагнулся поцеловать своевольное дитя.
Дороти Вэнс охотно откликнулась на просьбу Моны и, пригласив к себе в офис Гарленда, с предельной откровенностью рассказала, какое будущее может ждать его дочь. Она достаточно реалистично обрисовала предполагаемую карьеру Софи, упомянув и тот факт, что несколько знаменитых фотомастеров уже видели ее снимки, которые произвели на них сильное впечатление. Она старалась ободрить и успокоить отца юной модели, но Мона знала, что каждое слово Дороти было для того ножом в сердце.
Куда больше Арни успокоила личность самой миссис Вэнс, полной, с иголочки одетой женщины лет пятидесяти, которая много и охотно смеялась. Но даже видя ее материнское отношение к девочке, он далеко не сразу перестал щетиниться, а через несколько дней его буквально обуяло мрачное настроение.
– Что это за курсы, на которые начала ходить Софи? – как-то спросил он у Моны.
– Она должна усвоить все тонкости профессии. На курсах ее научат, как пользоваться косметикой и как подбирать ее для съемок. После курсов она будет знать, как ухаживать за волосами, как соблюдать диету, какой у нее тип кожи, как следить за собой, словом, как быть профессионалом.
– Должно быть, недешево.
– Около тысячи.
– Так я и знал! – вскипел Арни. – Типичное жульничество, чтобы обмануть доверчивую девочку и выманить у нее деньги.
– Чушь! Софи в течение пары месяцев выплатит эту сумму из своих гонораров. И заверяю, скоро она заработает гораздо больше, чем потратила. Так что прошу тебя, не паникуй.
– Еще бы мне не паниковать, – проворчал он. – Я отец шестнадцатилетней девочки. И терплю поражение за поражением.
Сама же Софи была несказанно счастлива, погруженная в изучение цветов и оттенков косметики, экспериментируя с обилием новых образцов помад, кремов и тушей и осваивая технику их применения. Явившись как-то домой на час раньше обычного, она весело поприветствовала отца и Мону и заторопилась в свою комнату. Когда Арни объявил, что обед готов, она вышла к столу с физиономией, покрытой зеленой массой.
– Маска для лица, – объяснила она изумленному родителю. – Я должна держать ее пару часов.
Тот судорожно сглотнул комок в горле и холодно велел:
– Садись за стол.
Испытывая смутное беспокойство, Мона заговорила было о погоде, но звонок у входных дверей прервал ее.
Арни открыл, и через мгновение в комнату влетел Эван при полном параде. Быстро поздоровавшись с сестрой, он повернулся к Софи и, увидев ее зеленую физиономию, побледнел. Девушка растерянно поднесла руки к лицу, прикрывая его.
– Ох, Эван, я так виновата. Совершенно забыла о шоу.
– Что-о? Я с такими трудностями доставал билеты, а ты забыла? Впрочем, неважно. Если поторопишься, мы еще успеем.
– Но я не могу снять маску, – застонала Софи. – Я только что наложила ее.
– Неужто ты не можешь сделать это снова, когда мы вернемся? – возмутился Эван.
– Нет. Мне дали только одну баночку. А завтра я должна сообщить своему преподавателю, как маска сказалась на коже.
Парень буквально рвал на себе волосы.
– Через час поднимается занавес! Так ты идешь или нет?
– Как я могу идти в таком виде? – запротестовала Софи.
– Чего ради ты вообще намазалась?
– Мне страшно жаль, – чуть не плакала она. – У меня совершенно вылетело из головы, куда мы собирались вечером.
– Замечательно! – с сарказмом воскликнул Эван. – Значит, я пойду один.
