Ее ввели в комнату, до потолка уставленную мониторами, по которым служба безопасности следила за игроками.
— Вы узнаете этого человека? — без всяких прелюдий спросили ее, и толстый палец ткнул в экран, на котором виднелось кислое лицо Глебова.
Конечно же, она узнала и, конечно же, с готовностью призналась, что это ее… жених и они пришли сюда вместе.
— А вы не знаете, почему ваш жених так упорно пытался выяснить, кто из клиентов вчера сорвал банк? — спросил обладатель толстого пальца.
— Еще как знаю! — ответила Аня. Ей потребовалась всего пара секунд, чтобы придумать безобидную, но романтическую историю. — Какай-то доброжелатель сказал моему жениху, что я была здесь вчера… Не одна была, а с любовником, который крупно выиграл. Я сама предложила пойти сюда. Пусть спросит у кого хочет, срывали вчера банк или нет? Пусть выяснит…
— Делать вам больше нечего! — перебил ее обладатель толстого пальца.
Через пять минут, на выходе, Анне торжественно передали Глебова живым и здоровым. Она не могла тут же не обнять Ивана, а обняв, не могла не поцеловать. Ей просто некуда было деваться. Жених все-таки.
Ваня хоть и не понял, что это вдруг нашло на его соседку по коммуналке, но вопросов никаких задавать не стал, а просто ответил объятьями на объятья и поцелуем на поцелуй, который из конспиративного как-то сам собой очень быстро перерос в самый настоящий, жадный и бесконечный.
Остаток ночи и весь следующий день они провели в постели… в ее постели. Конечно, в жизни Анны были мужчины, но, видимо, им до нее не было никакого дела. Все они сосредотачивались исключительно на себе, на своих ощущениях. Глебов оказался не таким. На нем словно лежало проклятье, которым женщины не прочь были бы проклясть всех мужчин на свете: сначала сделай хорошо ей и только тогда хорошо будет тебе самому.
Полностью отгородиться от мира не удалось — коммуналка все-таки. В дверь то и дело ломились. То звали к общественному телефону, то просили взаймы какую-нибудь ерунду вроде луковицы, то стучали в стену, заколачивая очередной гвоздь. По коридору с визгом носились дети. Особенно усердствовал младший Первухин. А его отец очень долго пытался вырвать с мясом дверную ручку, требовал вернуть костюм. Причем Гриша сразу выбрал Анютину дверь. Стало быть, вся квартира с самого начала была в курсе… Григория удалось утихомирить, только пообещав ему еще две бутылки.
К вечеру Аня и Глебов настолько выбились из сил, что смогли даже поговорить на темы, которые в постели забываются напрочь.
— Кажется, пора спать, — лежа на спине, руки по швам, сказал Иван. — У тебя завтра трудный день, финал как-никак.
— К черту финалы, — вяло ответила Анна, точно копируя позу Глебова. — После этого мне уже ничего не нужно.
— И тебе даже не интересно, чем все закончится? А вдруг ты победишь?
— А нам это надо? У нас осталось всего два подозреваемых: Засосов и Лисицина. Засосова мы и без финалов можем достать в любой момент. Стоит только ему позвонить, и он поедет куда угодно, лишь бы увидеться со мной. А там… там ты… с утюгом, — Анна погладила Глебова по бедру и продолжила: — Вот Лисицина… Не выходит у меня из головы ее колечко с брюликом.
— Вот и используй завтрашний день, чтобы завязать с ней знакомство.
— Не хочу… Знаешь, если честно, мне и этим дурацким расследованием заниматься не хочется. Сама на себя удивляюсь… Все! Решено! К черту расследования, к черту конкурсы. Свой главный приз я уже получила.
Аня опять хотела погладить Ивана по бедру, но тот вдруг резко отодвинулся к краю дивана.
— Ты что? — удивилась она.
— Интересные дела, — отозвался он. — Втянула меня, разбередила душу, а сама в кусты? Как говорится, вольному — воля. Можешь продолжать мять простыни, а я лично не успокоюсь, пока не найду вора.
Глебов резко откинул одеяло, сел и стал одеваться.
«Так вот в чем дело! — вдруг осенило Анну. — Вот почему он согласился помочь мне! Найти вора, припереть к стенке и стрясти с него деньги, которые тому отвалила «Миссия»! Все чисто, без крови и даже справедливостью попахивает — злодей наказан…»
Вслед за этой догадкой Аню тут же озарила другая. Так вот, значит, о ком говорил Глебов, когда она невольно подслушала его. Ни о какой не о программе! Он говорил о Зое Лисициной, которую на тот момент подозревал больше всех! Нет, нет! Нельзя отстраняться. Нужно первой добраться до вора. Нужно не дать Ивану свалять дурака, не дать ему заработать еще один срок.
— А не сделать ли и мне милицейские корочки? — Анюта протянула руку и погладила Глебова по спине, как норовистую лошадь. — Так у нас дело быстрей пойдет.
— Слова не девчонки, но женщины, — сразу оттаял Иван. — Узнаю прежнюю Анну Венгерову. — Он быстренько снял с себя все, что успел надеть, и юркнул под одеяло. — Так на чем мы остановились?
— На Зое Лисициной, — напомнила Аня.
— Ответ неверный!
Глебов ласковым котиком подполз к ней и коснулся словно наэлектризованными губами ее плеча… И все повторилось сначала, но острее, намного острее. И острота эта шла от сознания того, что она в полной власти не просто мужчины, а мужчины, способного на все.
«Наверное, я самая обыкновенная мазохистка, — засыпая на плече Глебова, думала Анна. — Может, прикупить в секс-шопе наручники и что там еще? и поэкспериментировать?..»
С мыслями о наручниках, которые навек прикуют ее к Ивану, она и заснула.
Проснулась Анна по старой привычке с мыслями о Леве Жебунове и тут сделала очередное пусть маленькое, но интересное открытие. Она все еще любит Льва! Она все еще мечтает о нем. Но сердце ее оказалось вместительней, чем можно было предположить. В нем, кроме копирайтера, комфортно устроился со всеми своими утюгами еще и бывший зэк. Нет, она к Глебову испытывает не то же самое, что к Жебунову. Совершенно другое. Только это другое иначе, чем любовью, все равно не назовешь. Вот так! Она любит сразу двух. Одного близко, другого далеко. Но любит. И при этом чувствует себя великолепно.
Ивана рядом с собой Анна не обнаружила. Только вмятину от его головы на подушке — вещественное доказательство того, что ей ничего не приснилось. Она посмотрела на часы… Уже давно пора было вставать и собираться в «Валькирию», на финал с собственным участием.
— Даешь победу! — крикнула Анна, скинула одеяло и легко вскочила с дивана.
Слава богу, раздеваться никого из финалисток не заставили (правда Анюта на всякий случай надела фирменное белье, которое больше смахивало на открытый купальник). В самом деле, «лицо» компании — это не то же самое, что ее «бюст». Вот опять повертеться перед камерой, произнести в нее предложенный текст и все остальное в том же духе — всегда пожалуйста…
