Ее бегающий по комнате взгляд остановился.
– А ты разве не помнишь? – Не помню что?
Констанс помолчала, обдумывая ситуацию. Если Брайан действительно ничего не помнит, то глупо посвящать его в подробности не делающего ей чести происшествия. Если же он по каким-то причинам притворяется, то пусть это останется на его совести.
– Когда ты вчера вернулся? Брайан наморщил лоб.
– Примерно в половине девятого.
– И что делал потом? Он пожал плечами.
– Ничего. Принял душ, немного почитал и лег спать. Ты можешь объяснить, в чем дело? Что я должен помнить? Не интригуй меня загадками.
Констанс покраснела.
– И ты не просыпался? Спал спокойно?
– До семи утра. Сны какие-то видел, но тебя они вряд ли заинтересуют. Кстати, а когда вернулась ты? Судя по всему, после меня, да?
– В начале одиннадцатого. – Констанс заметила, как вдруг напряглось лицо Брайана, и, хотя в этом не было никакой необходимости, попыталась объяснить: – Заходила к брату.
– У тебя здесь брат?
– Да, живет возле Плейфэйрстепс. Месяца два уже, как уехал из Лондона.
Брайан облегченно вздохнул. Констанс отвернулась. Ложь далась тяжело, и она оправдывала себя только тем, что от ее обмана никому не стало хуже.
– Я, как и обещала, приготовила завтрак. Оладьи с джемом, фруктовый салат и кофе.
– Отлично.
Ей очень хотелось расспросить Брайана об обеде с Андреа, но переход от одной опасной темы к другой, потенциально еще более опасной, мог спровоцировать конфликт, который наверняка испортил бы это чудесное утро.
– Тогда идем?
Накануне Констанс уже наметила план работы на следующий день. В комнате, которую она для себя окрестила «стеклянной», хранились две коллекции: веджвудского фарфора и венецианского стекла. Первая оценивалась в три-четыре тысячи фунтов и была собрана дедом нынешнего владельца особняка. Вторую привез из разоренной наполеоновскими войнами Европы Арчибальд Уолшэм, служивший под началом самого Веллингтона.[2] Что касается картин, то их Констанс обнаружила всего одну: пейзаж вполне мог принадлежать кисти кого-то из современников или учеников Констебла.[3] Небольшие размеры картины позволяли упрятать ее в сумку и без труда вынести из особняка.
Следуя уже опробованной модели, Констанс внимательно сверила описи, расставила кубки и вазы по местам и уже собиралась опечатать комнату, когда увидела идущего по коридору Брайана.
– Не закрывай, надо поговорить, – бросил он. – Здесь нас не услышат?
Встревоженная его тоном, Констанс лишь покачала головой и, вынув из замка ключ, открыла дверь.
– Входи.
– Я еду в отель. Только что звонил Маккормик. Сюда прилетел Бродерик. – Брайан говорил короткими фразами, глядя в окно и спрятав в карманы сжатые в кулаки руки.
– Ты имеешь в виду Джастина Бродерика?
– Да, его. Другого у нас нет.
– Понятно.
Джастин Бродерик не пользовался в агентстве большим уважением. Его скорее избегали и побаивались. Поговаривали, что он представляет интересы некоего третьего совладельца агентства, имени которого никто не знал. Начав карьеру два года назад, Джастин Бродерик и за столь недолгое время успел зарекомендовать себя человеком надменным, лицемерным и абсолютно неискренним. Обязанности его так и не были определены, и у Констанс порой складывалось впечатление, что никаких обязанностей и нет, а делает он то, что приказывает его таинственный босс.
– Маккормик объяснил, зачем он сюда явился?
Брайан невесело усмехнулся.
– Ты же знаешь Маккормика. Старик никогда ничего прямо не скажет. Но я все же кое-что понял. – Он тяжело вздохнул, помолчал и продолжал негромким, напряженным голосом:
– В агентство поступила информация, что мы затягиваем работу, противимся оформлению сделки и… ну, и все такое. Неприятная история.
– Но это же полная чушь! – воскликнула Констанс. – Маккормик сам говорил о двух неделях! Даже непрофессионалу понятно, что…
– И Маккормик, и Паркер прекрасно все понимают. Кристофер намекнул, что у них никаких претензий нет. Но Бродерик исполняет приказы кого-то другого.
Констанс задумалась. Вокруг особняка явно плелась паутина интриг. Кто-то торопился. Кто-то мутил воду. Зачем? Ответ ясен: в мутной воде легче ловить рыбу. Но кто? И какую рыбу? Ответ, возможно, могли бы дать Маккормик и Паркер, но их что-то сдерживало.
– Что будем делать?
– Ты продолжай работу, а я поеду в отель, встречусь с Бродериком и сразу же вернусь. Вечером все обсудим.
– Хорошо. – Констанс подошла к Брайану и положила руку ему на плечо. – И не беспокойся, ты же ни в чем не виноват.
Он невесело усмехнулся.
– Если бы головы слетали только у виноватых.
Бродерик уже ждал Брайана в вестибюле отеля.
– Привет, Джастин. Что привело тебя сюда?
– Поговорим здесь или пригласишь в номер?
– У меня мало времени.
– Понимаю. Тогда давай присядем вон там, на диване.
Не дожидаясь ответа, Бродерик направился к большому кожаному дивану у дальней стене.
С трудом сдерживая нетерпение, Брайан последовал за ним. Отношения между ними не сложились с самого начала, хотя иногда, глядя на этого самодовольного и высокомерного выскочку, Брайан находил в нем кое-какие собственные черты.
– Итак?
– Мне не очень приятно об этом говорить, но приходится. Скажи, как у тебя с Андреа Уолшэм?
Вопрос заставил Брайана сосредоточиться.
– Нормально. А что, она жаловалась? Я что-то не то сделал? Или чем-то ее обидел?
– Нет, что ты! – Бродерик картинно поднял руки. – Просто мы получили кое-какую информацию…
Одной из неприятных черт Бродерика было то, что он редко говорил конкретно, предпочитая намеки и иносказания.
– Давай не будем ходить вокруг да около. Какую информацию? От кого?
– Черт, не требуй от меня слишком многого! Я тоже не все знаю. – Бродерик нервно оглянулся. – Нам нужен этот особняк. Покупатель уже ждет. Но на дочку Джереми Уолшэма вышли ребята из «Короны». Не знаю, с чего это у всех вдруг проснулся интерес к этому особняку, но ситуация сейчас такова, что если мы не поторопимся, то Андреа убедит отца согласиться на предложение «Короны». Такой вариант для нас неприемлем.
– Мы и так не сидим сложа руки.
– Этого мало.
– Ладно. Ты привез другие инструкции?
– Да. Работа должна быть закончена к уикенду. Если не успеете что-то сверить – не важно. Важно подписать договор до понедельника и проследить, чтобы из особняка ничего не вывезли.
Брайан не ждал от приезда Бродерика ничего хорошего, но такой нажим удивил его беспрецедентной бесцеремонностью.
