В этот вечер предстоял большой официальный прием, поэтому она превзошла себя, потратив на свое платье бесчисленное количество серебряной парчи. Платье с пышной юбкой и обтягивающим лифом, на тоненьких бретельках и с глубоким вырезом спереди и сзади. Платье было так великолепно скроено, что ей ничего не пришлось надевать под него, кроме колготок.
Накрасившись и до блеска расчесав волосы, Николь надела платье. Бросив одобрительный взгляд на плоды своего труда, она протянула руку назад, чтобы застегнуть молнию. Молния плавно скользнула вверх на несколько сантиметров и застряла. Николь потянула молнию — сначала осторожно, потом немного сильнее, — но замочек не сдвинулся с места.
Тогда она сбросила бретельки с плеч, чтобы повернуть платье задом наперед и посмотреть, в чем дело. Пытаясь справиться с молнией, она задела локтем вазу, стоявшую на высокой подставке. Ваза упала на пол и с громким звоном разлетелась на мелкие кусочки.
— Только не это! — вскрикнула Николь.
Что, если эта ваза — одно из фамильных сокровищ, не имеющих цены? И как ее угораздило?
Из смежной комнаты поспешно вышел Филип. Он был в трусах и расстегнутой рубашке.
— Что такое? С тобой ничего не случилось?
— Нет. Но мне так неудобно! Я разбила твою красивую вазу. Умоляю, скажи, что это не невосполнимо.
Николь так расстроилась, что даже не заметила, что стоит до пояса обнаженная. Выражение лица Филипа испугало ее. Его удивление быстро сменилось страстным желанием. Пока она суетливо пыталась нащупать лиф платья, он продолжал медленно подходить к ней, не сводя с нее жадного взгляда. Она застыла на месте, загипнотизированная огнем, горящим в его глазах.
— Я знал, что у тебя прекрасное тело, — пробормотал он, обнимая ее за талию.
Она попыталась сохранить самообладание, но в момент, когда его руки нежно гладили ее обнаженную спину, а его стройное тело находилось всего в не скольких сантиметрах от нее, это было непросто.
— Ты хотя бы представляешь, как ты желанна для меня? — Его теплые губы скользнули вниз по ее шее. — То, что я вижу тебя каждый день и не имею возможности прикоснуться к тебе так, как сейчас, сводит меня с ума.
Николь отчаянно пыталась вырваться, но не могла обуздать собственное желание.
— Это не должно было случиться, — беспомощно бормотала она.
— Это неизбежно, моя дорогая, — сказал он, целуя уголки ее губ.
Николь почувствовала, что ее ноги стали ватными. Она схватила Филипа за плечи, чтобы не потерять равновесие. Пламя внутри нее разгорелось еще сильней, когда он ласково коснулся ее груди. Вскрикнув от удовольствия, она обхватила его за шею и наклонила его голову к своему лицу.
— Моя чудесная, моя страстная красавица, — сказал Филип хриплым голосом.
На миг взглянув в ее восторженное лицо, он прижался губами к ее губам. Она задрожала, но не стала сопротивляться, когда он сбросил с нее платье.
Филип отступил на шаг, чтобы посмотреть на нее. Картина была соблазнительная: она стояла в одних колготках, а платье серебряной лужицей растеклось вокруг ее ног.
— Ты — само совершенство, — произнес он прерывистым голосом. — Я хочу доставить тебе такое удовольствие, которого ты еще никогда не знала.
Он взял ее на руки и понес к постели.
— Ты ведь хочешь стать моей, правда, мой ангел?
— Разве ты не видишь? — прошептала она.
Он погрузил свое лицо в душистое облако ее волос и сказал приглушенным голосом:
— Я мечтал об этом каждую ночь, и вот теперь мои молитвы скоро будут услышаны.
Николь очаровательно улыбнулась.
— Должно быть, мы в раю, я слышу колокола.
— Они звонят в честь праздника.
Он запечатлел на ее губах дурманящий поцелуй.
Постепенно до ее сознания дошло, что это звонит телефон в комнате Филипа. Звонки были настойчивыми, и Николь беспокойно заерзала.
— Кто-то пытается дозвониться до тебя. Может быть, это важно.
— Ничто не может быть важнее тебя, дорогая.
Он снова поцеловал ее.
Николь не собиралась спорить с ним. Она слегка провела ногтями по обнаженной спине Филипа, но тут раздался стук в дверь.
— Мсье Галантуа? — нерешительно позвал слуга.
Филип поднял голову и нахмурился.
— Я занят, — сказал он хрипло. — Любое дело может подождать.
— Да, сэр. Я бы не стал вас беспокоить, но ваша матушка на линии.
— Скажи ей, что я ей перезвоню.
Слуга запнулся, почувствовав себя между молотом и наковальней.
— Я говорил ей это, сэр, но она сказала, что не положит трубку, пока я не разыщу вас.
Филип тихо выругался.
— Ну ладно, но скажи, что ей придется подождать.
Он пригладил растрепавшиеся волосы Николь и нежно сказал:
— Прости, дорогая. Обещаю, что такое никогда больше не повторится.
— Все в порядке, — пробормотала она, садясь и натягивая на себя простыню.
— Ты более великодушна, чем я, — проговорил он кисло. — Узнаю, что ей надо, и тут же вернусь.
— Нет, не нужно. Не нужно возвращаться, хотела я сказать. — Ресницы Николь коснулись ее пылающих щек, когда она отвела взгляд. — Это неудачная мысль.
— Ты не должна так думать. — Он сел на край кровати и взглянул ей в лицо. — Я не могу винить тебя за то, что ты раздражена, но ты не можешь позволить одному небольшому недоразумению испортить то прекрасное, что было между нами.
— То, что произошло, — ошибка. Признаюсь, что не меньше виновата в этом, чем ты, но это ничего не меняет.
— Еще несколько минут назад ты думала по-другому.
Разве она могла отрицать это? Щеки Николь горели при воспоминании о ее необузданной реакции на ласки Филипа.
— Ты умеешь убеждать, — пробормотала она.
— Я не принуждал тебя, Николь, — спокойно сказал Филип. — Будь честной. Ты хотела близости. не меньше, чем я.
— Мы оба понимаем, что нас сильно влечет друг к другу, — проговорила она, тщательно подбирая слова. — Это просто физическое влечение. Ему не должны поддаваться люди, которые не любят друг друга.
— По крайней мере мы должны признать, что наше, скажем, влечение было взаимным, — произнес он с иронией. — То есть ты хочешь сказать, что это только сексуальное влечение?
— А что же еще? Единственная причина, по которой мы состоим в браке, — это Робби. — Она взглянула на него сквозь ресницы. — Но при этом каждый из нас не хочет связывать себя узами.
Филип невозмутимо посмотрел на нее.
— Тебе кажется, что мы бы связали друг друга, если бы занялись любовью?
— Я бы сказала, что это изменило бы наши отношения, — ответила Николь поспешно. — Нет ничего хорошего в том, чтобы смешивать личные отношения с деловыми.
