Трой повысил голос:
– Мила! Ничего, если Вегас уйдет?
– Пусть делает как хочет.
Вегас не сдвинулся с места.
– Он думает, что я могу попытаться.
– Нет, если хочешь жить.
Вегас широко улыбнулся:
– Она говорит, что может сама о себе позаботиться.
– Думаю, может. Это ты будь осторожен.
– Я не собираюсь ничего такого делать.
– Но захочешь. Я только и говорю, не пробуй.
– Проваливай. Насколько я знаю, она одна из моих парней.
– Угу, как же.
Вегас буквально источал скептицизм, однако ушел.
В дверях появилась Мила. Волосы мокрые, голые плечи покрыты каплями, большое полотенце закрывает ее от груди до колен.
– Что насчет Кассиди? – спросила она. – Она в порядке?
– Она дремлет.
Мила улыбнулась, блеск белых зубов и сверкающие глаза возбудили его.
– Молодец, девочка!
Он вынудил себя сосредоточиться.
– Мне нужен отчет.
– О чем?
– Обо всем. Твое расследование. План охраны. Ее будущие выступления. Все, что посчитаешь важным.
– Без проблем.
Она подошла к скамье, где лежала ее мокрая одежда.
– Как это оказалось здесь?
Он пытался представить ее в душе и Вегаса в дверях. Кто еще знал, что она здесь?
– Вегас, – пояснила она.
– Он видел тебя голой?
– А если и так?
Трой надвинулся на нее, прежде чем успел подумать о своих действиях.
– Скажи, что он не видел тебя.
Она встретила его жесткий взгляд:
– Не видел. Он просунул руку в дверь, и я отдала одежду.
– Уверена, что он не подсматривал?
Трой искренне считал, что нужно иметь стальную волю, чтобы отвести глаза от подобного зрелища.
– Ну конечно, не подглядывал! И мир не рухнул бы, даже если бы и подсмотрел.
– Это «да» или «нет»?
– Это означает, не твое дело, Трой Кизер.
Ее щеки раскраснелись, и он вдруг вспомнил, что под полотенцем она голая.
Вегас прав. Он хотел попытаться. Отчаянно и безумно хотел попытаться.
Сжал кулаки и вынудил себя отступить.
– Оденься, – процедил он сквозь рев в ушах. – И приходи наверх, я буду ждать.
На этот раз Мила оказалась умнее. Уложила в рюкзак сменную одежду и пару сапог. Знала, как будет выглядеть в конце полосы препятствий.
Она натянула джинсы и футболку цвета ржавчины. Кожаные сапожки до щиколоток были потертыми и обшарпанными, но сидели, как перчатки, крепкие и удобные, придавая уверенность.
Она сложила мокрую одежду в пластиковый пакет и сунула в рюкзак. Волосы все еще оставались мокрыми, но она их расчесала. Повесила объемный черный рюкзак через плечо и поспешила к Трою, сознавая, что возбуждение крайне опасно.
Выйдя, обнаружила Вегаса на страже у дверей.
– Надеюсь, это вас не слишком затруднило.
– Нисколько.
Он выглядел так, словно говорил правду. И это помогло. Вегас казался очень надежным.
– А остальных двух парней? Неприятно, когда тебя выставляют из собственного душа.
– Сомневаюсь, что кому-то за последних четверть часа понадобилось срочно принять душ.
– Вы знаете, о чем я.
– Знаю.
– Вы все делали правильно на полосе.
– Я безнадежно провалилась.
Она не ожидала чуда, но надеялась улучшить результат.
– Вы обладаете стойкостью, Мила. Они явно впечатлились.
– Трой?
– Трой не желает впечатляться. Ищет причины не впечатляться. Впрочем, вы это уже знаете.
– Зато не знаю, что делать. Все так…
Она хотела сказать «сложно», «невозможно». Но не желала открывать глубину собственной обескураженности.
– Я правда не знаю, что делать.
– Если переспите с ним, никогда не станете одним из парней.
Мила тихо ахнула, услышав подобные откровения из уст Вегаса.
Дверь лифта открылась, но Мила не двинулась с места.
Вегас коснулся ее руки, повел в кабину и зашел вместе с ней.
– А если не переспите, оба полезете на стену и сойдете с ума.
Она залилась краской смущения:
– Что он вам сказал?
– Ничего. У меня есть глаза. И мне платят за наблюдательность. Я видел выражение вашего лица в тот день в тире. Вы отвернулись от Троя, но смотрели в камеру.
Оставалось лишь представлять, что открылось такому человеку, как Вегас.
– Люди сплетничают?
– Может быть. Но мне ничего не известно. Их больше интересует, когда вы сдадитесь. И отступит ли Трой от правила не принимать женщин.
– Полагаю, все знают все.
– Все знают все.
На панели блеснула цифра 5.
– Как насчет другой работы? На свете существует не один «Пайниен».
– Довольствоваться вторым сортом? – Она покачала головой. – Это не в моем характере.
И не в характере семьи. Работа в «Пайниен» будет трудной. Но именно этого она хотела. И именно этого будет добиваться.
– Вы действительно хотите попробовать еще раз?
Она полагала, что он имел в виду полосу препятствий.
– Через пару дней.
– Когда будете ползти через проволочные заграждения, пригнитесь ниже. Используйте силу торса. Поберегите руки. И не используйте полосу препятствий для тренировок. Работайте над техническими деталями: низкие стены, бревна и веревки. Иначе зря потратите много энергии.
Лифт остановился на девятом этаже.
Она не знала, что сказать. Потому что устала, все тело ныло, хотелось плакать как последней дуре.
– Спасибо.
– Я обращаюсь с вами как с одним из парней.
– Это все, чего я хочу.
– Знаю.
Дверь открылась.
– Не спите с ним, Мила.
– Не буду.
Она вышла в коридор, поклявшись про себя последовать данному совету.
Вегас резко кивнул, и дверь закрылась.
Нервы были натянуты до предела, но она упрямо шла к двери Троя. Стукнула один раз, и он почти сразу открыл дверь.
Не дождавшись, пока он что-то скажет, она почувствовала, как глухо забилось сердце. Он держался скованно, взгляд был острым. И так вцепился в дверь, что побелели костяшки. Ее первая мысль была об увольнении.
– Э… – она запнулась, – ты хотел поговорить о Кассиди?
Он моргнул, словно не понимая смысл слов. Но тут же кивнул:
– Да, о Кассиди.
– Может, мне прийти позже?
Она бы предпочла именно это. О чем бы ни думал Трой, ей не хотелось, чтобы он высказал это вслух.
Он отступил:
– Нет. Войди.
– Кассиди проснулась?
Неплохо бы иметь общество побольше. Неужели он может уволить ее в присутствии сестры? Оставалось надеяться, что Кассиди примет ее сторону.
– Лэптоп при вас? – спросил он.
– Да.
Интересно, куда он клонит?
Может, предложит обновить резюме? Захочет дать рекомендацию? Стоит ли ее брать? Или умолять, чтобы передумал? Или в приступе праведного гнева убраться отсюда?
Она представила, как выходит в коридор, умоляет оставить ее. Потом, к несчастью, перед глазами встала картина, как он целует ее, обнимает, уверяет, что…
