в крупной консалтинговой фирме, дополнительно подрабатывая программистом в сфере компьютерных игр.
Заработка его хватало на оплату ипотеки, большая часть стоимости которой была выплачена из средств, заработанных ещё студентом. Теперь он практически собственник новой двухкомнатной квартиры с качественным евроремонтом, полностью подготовленной для полноценной семейной жизни.
Осталось только получить согласие потенциальной невесты.
Денис не сомневался, что девушка примет его предложение вступить в брак с радостью: ведь они уже больше половины года вместе, и то, что между ними происходит, явно отношения, а не флирт.
Первая встреча, всплеск обоюдного, как ему виделось, интереса, произошёл больше трёх лет назад, на институтском слёте, когда их палатки случайно оказались рядом.
Дружеские отношения между ними долгое время то возникали, то угасали, пока не стали постоянными.
Несколько туров медленного танца, когда партнёрша позволяла настолько тесную близость, что Денис чувствовал биение её сердечка, моментально выполнили природную задачу, обозначив единственно значимую с тех пор для Дениса цель — добиться благосклонности юной девы.
Яркое скользящее платье открывало доступ для прикосновений. Воспринимаемое на ощупь горячим упругое тело, невыносимо волнующий флёр удивительных на вкус девичьих запахов, трепетная близость щёк, горячее дыхание, новизна ощущений, значимость и очарование прикосновений — всё это необыкновенное чудо, попросту волшебство, выбило парня из привычной колеи, заставило поклоняться единственному божеству — несравненной и единственной на свете девушке с говорящим именем, Ева.
Правда, ничего особенно серьёзного пока не происходило, что совсем не казалось Денису неправильным. Он ценил целомудренность подружки всерьёз.
Взрослых отношений Ева избегала, что давало юноше уверенность в её непорочности и реальной достижимости выбранной цели.
Увы, это впечатление было наивной ошибкой.
С девственностью Ева без сожаления рассталась ещё на первом курсе, но сообщать об этом Денису не хотела, исходя из непритязательной логики, что любая проблема рано или поздно рассасывается сама, не оставляя следа, если не акцентировать на ней внимание.
— Подумаешь, я ему ничего не должна, — рассуждала девушка, — не нравится, пусть ищет другую подружку! Свято место пусто не бывает.
Тогда, на слёте, Ева с его помощью пыталась выйти из продолжительной депрессии после расставания с двумя парнями сразу после болезненного избавления от плода любви, неизвестно кем из них ей подаренного.
Отцом мог быть один из них, хотя и это не совсем точно. Были у неё в то время и одноразовые любовники.
Ева никогда не отказывалась от возможности испытать сладость сближения, испытывала от страстных постельных игр немыслимое блаженство, иногда многократно, когда тело целиком превращается в экстаз, каждая клеточка стонет, испытывая кратковременную блаженную эйфорию.
Особенно страдала она от расставания с Егором, который агрессивно требовал, чтобы называла его Игорем.
В отличие от всех прочих любовников, с ним она испытывала настоящее опьянение, продолжающееся очень долго даже после коротких встреч.
Если случалось ей во сне любить или ненавидеть, добиваться и страдать, что с молодыми возбуждёнными девочками случается довольно часто, то только с ним.
Знала бы она точно, что зачала от Егора, аборт, скорее всего, делать бы не пришлось.
Ева не знала, кто отец, потому, что никогда не предохранялась, рассчитывала на спринцевание и графики регул.
Что она чувствовала по отношению к Егору, девушка не понимала разумом, только чувствовала неодолимое стремление быть рядом, испытывала неподдельную пламенную страсть.
И скучала без него.
Помани её Егор хоть сейчас — побежала бы за ним без оглядки.
Только не позовёт. Слишком гордый и независимый, свободу ценит превыше всего.
С Денисом Ева закрутила назло любимому, желая и пытаясь вызвать в нём чувство ревности.
Егор откровенно пользовался девушкой, хотя и любил поначалу. Ему слишком много было о подруге известно, поэтому он демонстративно ублажал её ближайших подруг, удобряя тем самым почву не только для любви, но и для ревнивой ненависти.
Девушка тогда болезненно мечтала о том, чтобы с ним случилось что-нибудь трагическое, лишившее способности двигаться, действовать. Тогда она бросила бы всё и вылечила его, самоотверженно демонстрируя свои чувства.
Такие мысли очень похожи на детские обиды, когда родители ставят в угол за какую-нибудь провинность, — вот умру, посмотрю тогда, как вы плакать будете.
Ева испытывала физические и духовные страдания по Егору, а обиду и боль вымещала на Денисе.
Обнимаясь, обмениваясь поцелуями, девушка закрывала глаза и грезила, представляя того, другого.
Зачем ей нужно было играть столь жестокую роль, она и сама не понимала.
Еве необходима была близость с мужчинами, их особенная сексуальная энергетика, которой те щедро делились, вступая в половой контакт без обязательств, но Денису отдаться она не могла: что-то удерживало девушку от этого шага, притупляло желание.
Повторная беременность тоже страшила.
Как бы то ни было, с Денисом в опасные отношения Ева не вступала, держала парня на расстоянии, но не отпускала, играла как кошка с мышкой.
Впрочем, юношу платонические отношения удовлетворяли полностью. Он до сих пор оставался девственником, хотя и испытывал некоторый дискомфорт от набухания плоти и спонтанных ночных излияний: считал это состояние неким лишь ему присущим интимным изъяном.
Денис стыдился, когда греховный невольник выпирал в районе ширинки: старался найти такую позу, которая позволяла скрыть от девушки пульсирующее безобразие.
Стремление во что бы то ни стало обладать женщиной, проникать в запретные интимные пределы, ещё не овладело его сознанием, потому давало воле эксклюзивное право распоряжаться собственными действиями самостоятельно.
Ева же иногда позволяла себе вольности с проверенными партнёрами, предохраняясь при этом всеми возможными способами, что после болезненного аборта считала разумным.
Параллельно свиданиям с Денисом она время от времени устраивала как бы случайные встречи с Егором.
Тот был упрям: упорно игнорировал её прямолинейные, недвусмысленные притязания на большую любовь, испытывал одновременно возбуждение и гнев при виде бывшей возлюбленной.
Его реакция давала всё-таки девушке повод надеяться на взаимность в будущем. Связь порвана, бывшая партнёрша как бы безразлична, но Егор при виде Евы нервничает, прячет взгляд.
— Раз переживает, значит, страдает, — рассуждала девушка, — что если попытаться вызвать в нём чувство уязвлённого собственника, взять и объявить о предстоящей свадьбе? Денис, скажи я ему о такой возможности, от счастья будет радостно прыгать. Возможно, недолго, но какое это имеет значение, если на карту поставлена близость с Егором? Его отношение для меня намного важнее. Значит, нет повода переживать. Мораль хороша лишь тогда, когда выгодна.
Подтолкнуть Дениса к признанию в любви, предложению руки и сердца, не составляло труда.
Продолжительный поцелуй, ласковая рука, случайно оказавшаяся на основании мужского корня, неожиданно чувственный стон, символизирующий вожделение и сладость от его прикосновений. Всё, Дениска поплыл.
Направленная в содержимое бюста его дрожащая от страсти рука, где ждали
