Алекс не нашел в себе сил ответить Марле, только кивнул.
Алекс стоял посреди кабинета, бессмысленно глядя в окно. Он уже изучил каждую ветку, каждый листочек росшего под окнами дерева. Весь мир казался ему чужим и незнакомым.
Утро встретило Алекса холодным ветром, влетевшим в окно. Алекс встал из-за стола и задернул штору. Этой ночью он не спал. Несколько часов безрезультатно проворочавшись на мягкой постели, он вернулся в кабинет, где и встретил рассвет. Теперь Алекс работал, разбирал накопившиеся за дни отсутствия бумаги. Но даже привычная работа не помогала ему вернуть покой. Вместо тишины и сосредоточенности он ощущал только пустоту.
Для Алекса настало время признать, как грубо он ошибся. Он был несправедлив с Марлой: будучи уверенным, что защищает и поддерживает ее, он лишь ограничивал ее свободу. Все это время сестра заслуживала большей деликатности и понимания с его стороны.
О Саскии Алексу вообще думать не хотелось. Он никогда не воспринимал ее иначе, чем как дочь врага своей семьи. Даже любя ее, Алекс ненавидел с большей страстью, чем любил. Улетая из Лондона, он знал, что обрекает ее на провал так же хладнокровно, как восемь лет назад обрек на нищету ее отца. Алекс дважды оскорбил ее женское достоинство, а ведь она не сделала ему ничего дурного, хоть до последнего времени он и был уверен в обратном.
Очередную ночь Саския провела, скорчившись на маленьком кожаном диванчике. Время от времени она выныривала из тяжелого мутного сна, чтобы посмотреть, не пришел ли в себя ее отец, не улучшилось ли хотя бы незначительно его состояние. Но все было по-прежнему.
Вот уже три дня и три ночи Саския не отходила от его постели. Кома в результате кровоизлияния в мозг, операцию делать нельзя, лаконично сообщил ей доктор и добавил: в таких случаях невозможно дать прогноз, может быть, пациент придет в себя через пять дней, может, через пять месяцев, а может, никогда. Последнюю фразу Саския постаралась не расслышать, но все же она снова и снова всплывала в ее мозгу. Девушка решила дождаться исхода, каким бы он ни был. Ей мешала только усталость.
Саския присела на край отцовской кровати. Она смотрела на монитор, по экрану которого ползли разнообразные графики, свидетельствующие о том, что ее отец до сих пор жив. Девушка представила себе, будто он всего лишь спит, а когда настанет время, обязательно проснется. И тогда она убедится, Алекс лгал и все его обвинения — не более чем клевета, на которую вполне способен человек, который дважды надругался над ее любовью. Саския тихо расплакалась. Несмотря на недоверие, она снова, через восемь лет, смогла полюбить этого человека. Девушка не чувствовала больше ничего, кроме боли и безысходности.
Приоткрылась дверь в палату, в образовавшийся проем заглянула медсестра:
— Сегодня чудесный день, мисс Прентис. Но обещали, что после полудня пройдет небольшой дождь. Не желаете прогуляться по свежему воздуху и выпить чашечку чая?
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Саския, обувая туфли.
Когда поздней ночью Саския вернулась домой, крохотная однокомнатная квартирка встретила ее сюрпризом. Девушка открыла дверь и нащупала выключатель. Сразу бросилась в глаза стопка корреспонденции, лежащая на комоде. В отсутствие Саскии ее домовладелица, как всегда, бережно собирала всю ее почту. Но удивительным было отнюдь не обилие писем. Посреди комнаты высилась гора коробок. Саския взглянула на квитанцию, прикрепленную к картонному боку одной из них. Глаза выхватили единственное словосочетание: озеро Тахо. Должно быть, Алекс, таким образом, избавился от ее вещей. Но почему так много коробок? Девушка начала вскрывать их одну за другой: изящное шелковое платье, в котором она вылетала из сиднейского аэропорта, изображая невесту Алекса. Восхитительный золотой наряд, в котором она посетила благотворительный бал в Нью-Йорке, и множество других вещей, которые ей довелось примерить в магазинах Сиднея и Нью-Йорка, а также туфли, сумочки, украшения.
Саския присела на краешек кресла и постаралась спокойно обдумать странный поступок мистера Котофидеса, завалившего ее дом всеми этими вещами, но уже через минуту разразилась хохотом. Девушка с трудом смогла себя остановить, смех перешел в истерику. Она вытирала льющиеся по щекам слезы, недоумевая, для чего Алексу понадобилось напоминать ей о своем существовании, да еще таким эксцентричным способом.
На следующее утро раздался звонок в дверь. Саския только что вышла из душа. Она собрала мокрые волосы на затылке и отправилась открывать, уверенная, что прибыли из благотворительного фонда, которому она решила преподнести в дар все эти бесполезные для нее наряды, считая это единственным способом навсегда избавиться от присутствия в своей жизни Алекса Котофидеса. Саския радушно открыла дверь, но, увидев посетителя, быстро изменилась в лице.
— Здравствуй, Саския…
— Зачем ты здесь?
— Повидать тебя.
Перед Саскией стоял Алекс, он выглядел усталым и расстроенным.
— Ты не пригласишь меня войти? — спросил он.
— Зачем?
— Я приехал издалека, очень устал, и мне необходимо с тобой поговорить.
— Но я тебя не звала, к тому же все уже сказано.
На лестнице показались двое мужчин в униформе. Они встали за спиной Алекса, загораживающего проход в квартиру, один из них обратился к девушке:
— Это от вас мы должны забрать вещи для благотворительного центра?
— Да. Все вещи вон там, проходите и забирайте, — Саския указала рукой на груду коробок в центре комнаты.
Алекс прошел в квартиру, пропуская входящих.
— Забирайте все это, — еще раз повторила девушка.
Рабочие начали осторожно собирать коробки. Когда они проходили мимо Алекса, он увидел, какой именно дар Саския решила преподнести благотворительному фонду. Он перегородил посыльным дорогу:
— Постойте-постойте! Разве это не те самые?
— Ты прав. Те самые.
— Надеюсь, ты догадываешься, во сколько мне обошлись эти вещи?
— В любом случае мне они стоили дороже.
— Ну, так что, выносить или оставлять? — нетерпеливо спросил один из мужчин.
— Забирайте! — крикнула девушка.
— Нет. Оставьте! — Алекс все еще стоял на пути к двери.
— Ну а все-таки? — раздраженно настаивал рабочий, нагруженный коробками.
— Я купил их для тебя, а не для благотворительного общества, — обратился Алекс к Саскии.
— Ты купил их для своей гипотетической невесты. Можешь забирать. Если не хочешь, то позволь этим двум джентльменам сделать их работу.
