— Ты надеялся уберечь меня от этой информации?
— Ты слишком самонадеянна. Совсем наоборот. Я хотел защитить свою сестру, она не должна узнать, чья ты дочь.
— Так значит, Марла этого еще не знает?
— Слава создателю, нет. Не думаешь же, ты, что она связалась бы с тобой, будь иначе.
— Не знаю. Нет, наверное, — прошептала Саския и спрятала лицо в полотенце.
— Поэтому сделай одолжение, не встречайся с ней больше. Мы с тобой могли бы сделать вид, что прошлое забыто, если бы, конечно, ты не оказалась такой стервой. Я почти не вспоминал, чья ты дочь, когда занимался с тобой любовью, — усмехнулся Алекс, — но яблоко от яблони недалеко падает. Еще час назад я был уверен, это я соблазнил тебя, а не наоборот.
Саския замерла, внутри у нее что-то оборвалось. Она понимала, надо остановить Алекса, но не находила в себе сил. Девушка слышала, как он говорит о чем-то по телефону с портье, одевается, собирает вещи. Она смотрела на свое отражение в зеркале и не узнавала себя. Алекс прошествовал мимо нее с чемоданом в руках. Саския разлепила губы и спросила вдогонку:
— Ты уходишь?
— Я переночую в другом номере. Вылечу в Нью-Йорк утром первым же рейсом.
— А как же завтрашняя встреча?
— Ты что, издеваешься? Ты и без меня прекрасно справишься. У меня была возможность убедиться, что ты способна добиться всего, чего только ни пожелаешь. А я должен успеть получить обратно рукопись Марлы. И не надо меня уверять в своих благородных намерениях по отношению к моей сестре. Больше я тебе никогда не поверю.
Девушке на секунду показалось, что в глазах Алекса пробежала тень сожаления.
— Значит, завтра ты навещаешь отца?
— Да.
— В таком случае передай, ему посчастливилось стать единственным человеком, которого мне хочется прикончить собственными руками. Пусть считает, что легко отделался.
Саския услышала стук закрывшейся двери и затихающий отзвук шагов по коридору. Девушка медленно осела на пол. Алекс второй раз бросил ее, но теперь она не могла ни в чем его винить. От осознания этого становилось только хуже.
Намеченная на утро встреча с сэром Родни и Правлением закончилась так, как и следовало ожидать. Саския машинально закрыла за собой дверь зала заседаний, прошла подлинному коридору и вышла из здания редакции. На улице моросил мелкий дождь и дул промозглый порывистый ветер. Девушка брела по тротуару, еле сдерживая слезы.
Случилось самое страшное. Важные люди из правления посчитали себя оскорбленными, когда Александр Котофидес — персона, пользующаяся авторитетом в бизнес среде, — вызвав их всех на это совещание, якобы чтобы развенчать слухи о своей помолвке с их сотрудницей, на встречу не явился. Правление расценило это как подтверждение некомпетентности Саскии Прентис.
Саския приняла все как должное. У нее не было аргументов, чтобы отстаивать свою позицию, она была просто не готова к этому. Ее воля к борьбе сошла на нет. Бессонная ночь, казалось, навсегда похоронила все стремления и надежды Саскии. Оставшись одна в огромном номере на роскошной постели, девушка могла думать только об одном. Ее единственный близкий человек, в котором она была уверена, как в самой себе, вдруг предстал перед ней незнакомцем, совершившим чудовищное преступление. Страх потерять работу оказался ничем по сравнению с этим откровением.
Теперь все только что случившееся воспринималось Саскией как величайшая несправедливость. Члены правления по очереди говорили ей, как они разочарованы в ее профессиональных качествах. Девушка поняла, даже если бы она успела сдать статью в срок, ее шансы были бы ничтожно малы по сравнению с шансами Кармен, чье блистательное досье уже лежало на столе председателя. Саския смогла лишь грустно улыбнуться самой себе. Целый год она снабжала редакцию первоклассными материалами, работала без выходных ради глупой надежды однажды заслужить долгожданное повышение по службе. Но единственная стоящая работа фаворитки членов Правления перечеркнула все ее заслуги.
Саския не понимала, чего ради ей теперь бороться. Ради отца? Она боялась предстоящей встречи с ним, боялась заглянуть в его глаза и удостовериться в правдивости обвинений Алекса. Девушка не хотела признаваться отцу в том, что осведомлена о его прошлом, но не знала, сможет ли держать это в тайне. Она не понимала пока, как это страшное знание изменит ее отношение к отцу, тем более теперь, когда он стар и болен. И кому нужна такая правда?!
Вот уже полчаса Саския пыталась поймать такси, но пока все ее попытки были напрасны. Ее руки замерзли, перчатки она забыла в офисе, но возвращаться за ними не хотелось. Наконец единственный свободный таксист припарковался на обочине, девушка юркнула в салон и забилась в угол на заднем сиденье. Она не знала, что ответить на привычный вопрос водителя: куда едем? — растерялась, но после продолжительной паузы все-таки назвала отцовский адрес. Саския решила поступить так, как подсказывает ей совесть. Она убеждала себя в этом еще минут двадцать, пока машина медленно ехала по городу. Оказавшись перед отцовским подъездом, девушка испытала панический страх. Едва переставляя ноги, она поднялась по лестнице на нужный этаж и постучала в дверь квартиры, потом еще раз и еще. Никто не открывал.
Из расположенной рядом квартиры, привлеченная громким стуком, выглянула соседка.
— Миссис Шарп, я заехала навестить отца, но никто не открывает. Вы не знаете, где бы он мог сейчас быть? — спросила у нее Саския.
— Ах! Саския, деточка! Неужели ты ничего не знаешь? — испуганно проговорила соседка.
Алекс вернулся на озеро Тахо в скверном настроении. Его вышла встречать Марла, она улыбалась, наверно, впервые за последние несколько месяцев. Поцеловав брата в щеку, Марла очень удивилась, не увидев с ним Саскии.
— А где же Саския? — спросила сестра.
— В Лондоне твоя Саския, — бросил Алекс.
— То есть? А почему она не вернулась с тобой?
— А что, должна была? — спросил он и кивнул в сторону стоящего поблизости Джейка: — Джейк!
— С возвращением, босс, — поздоровался тот.
Проходя мимо Марлы, Алекс пристально на нее посмотрел и произнес:
— В моем кабинете через пятнадцать минут.
Она пришла в назначенное время. Алекс стоял у камина и о чем-то размышлял. Он повернулся на звук шагов сестры. Только сейчас Алекс заметил перемены в ее облике:
— Что ты с собой сотворила?
— Перекрасила волосы. Что скажешь? Тебе нравится? — Марла кокетливо повертела головой, демонстрируя брату медово-золотистые пряди.
