— Да. Наш союз объединит власть двух семей. Это необходимо для более успешного управления страной.
— И ты думаешь, что он продолжит тебя хотеть. Даже если заподозрит…
— Я уже говорила тебе, что любви в этом союзе места нет. Это деловое соглашение, и я так же нуждаюсь в нем, как и Леонардо.
— Нуждаешься? — Монте уставился на нее. — Зачем тебе это нужно?
Пеллеа закрыла глаза и покачала головой:
— Возможно, «нуждаюсь» слишком громко сказано. Главным образом я делаю это ради своего отца.
Монте не поверил ей. Есть еще что-то, что она ему не говорит. Прищурившись, он пристально посмотрел на нее. Трудно поверить, что она предпочитает подобную сделку браку по любви. Но ведь сам он не предлагал ей брак по любви, не так ли? Он не предлагал ей даже постоянной дружбы. Так какое он имеет право жаловаться? Никакого. И все же он должен каким-то образом остановить это безумие.
— Хорошо, у Леонардо есть власть, — задумчиво произнес он, — но где у тебя власть?
Пеллеа резко поднялась. Глаза ее неистово засверкали. Ей не по душе этот допрос, поскольку у нее нет убедительных ответов.
— Для человека, который хочет управлять Амбрией, ты плохо знаком с местной политикой, — сказала она.
Он поднял руки ладонями вверх:
— Не будь амбрийское общество таким закрытым, возможно, у меня было бы больше познаний.
Обдумав его слова, Пеллеа неохотно кивнула:
— Справедливое замечание. Я сейчас расскажу тебе, как обстоят дела в стране. За годы правления Гранвилли в Амбрии образовалось множество политических фракций. Сейчас есть большая группа людей, которые именуют себя практиками. Они утверждают, что наша система управления страной архаична и нуждается в модернизации. Они поддерживают идеи моего отца и считают его своим символическим лидером.
Монте фыркнул.
— Должно быть, это осложняет жизнь твоему отцу, — заметил он.
— Да, немного. Но он нужен Гранвилли, и они не посмеют ничего с ним сделать. Если бы они попытались, практики вышли бы из-под контроля.
— Как интересно.
— Практики также рассчитывают на меня. Возможно, причиной этому послужили несколько речей, произнесенных мной в прошлом году. Таким образом, женившись на мне, Леонардо надеется положить конец этим волнениям.
Монте уставился на нее с удивлением и восхищением:
— Кто бы мог подумать, что ты имеешь большой политический вес!
Пеллеа смущенно потупилась:
— На самом деле это не так. Но я во многом согласна с критикой этих людей. Надеюсь, что, став женой Леонардо, я смогу удовлетворить некоторые их требования.
Неужели Пеллеа так же честолюбива, как ее отец? Неужели она выходит замуж за Леонардо лишь для того, чтобы получить доступ к власти? Ему в это верится с трудом, но какой еще вывод можно сделать из ее слов?
Он некоторое время наблюдал за ней, затем пожал плечами.
— К власти стремятся все, — пробормотал он.
Пеллеа захотелось сказать ему в ответ что-нибудь резкое, но она сдержалась. Какой смысл продолжать этот спор? У них остается так мало времени, а им о стольком еще нужно поговорить.
— Ты заметил, что до сих пор никто не знает, кем ты являешься на самом деле? — спросила она. Сейчас он рискует своей свободой, но не жизнью. — Если Гранвилли каким-то образом узнают, кто явился к ним на бал под именем графа Реваншского… Даже подумать страшно, что они могут с тобой сделать.
— Нет, не узнают. — Он нахмурился, словно недовольный этим. — А ты откуда узнала? Я имею в виду, в прошлый раз.
— Ты сам мне сказал, — улыбнулась она, вспоминая.
— Правда?
Странно. Он никому ничего не говорил. Это было бы неосмотрительно.
— Да, в самом начале. — Она бросила на него кокетливый взгляд. — Сразу после того, как я спасла тебя от охранников, ты поцеловал меня и сказал: «Вас только что поцеловал будущий король Амбрии. Считайте это благословением».
— Я такое сказал? — Поморщившись, он мягко рассмеялся. — Полагаю, ты была права, заявив, что у меня завышенное самомнение.
— Должно быть, это прилагается к королевскому происхождению.
— Я ничего подобного не знаю. — В конце концов, он все эти годы никому не говорил о своем истинном происхождении и притворялся обычным человеком. — Думаешь, за двадцать пять лет я не научился растворяться в толпе?
Пеллеа увидела в его глазах искорки смеха, но покачала головой:
— Ты спятил? Нет, ты не можешь растворяться в толпе. Посмотри на то, как ты держишься. На свое высокомерие. Тебе неведомы покорность и смирение.
— О чем ты говоришь? — обиделся он. — Я самый покорный из всех мужчин, которых ты когда-либо знала.
Она саркастически усмехнулась:
— До этого тебе еще очень далеко. Я с самого начала поняла, что ты за фрукт, однако не выгнала тебя, хотя и следовало.
— Нет, не выгнала. — Он встретился с ней взглядом. — Но разве мы плохо провели вместе выходные?
— Напротив, — мягко ответила Пеллеа, подумав о той чудесной ночи, когда был зачат их ребенок. Если бы она только могла ему сказать о своей беременности. Обрадовался бы он? Возможно, но это бы только все усложнило. Им не суждено быть вместе, а жаль. С каким бы удовольствием она провела вместе с ним следующие лет пятьдесят.
Если бы только он не был Де Анжели. Если бы только он не хотел вернуть Амбрию. Они могли бы быть так счастливы вместе. Она легко могла себе представить, как они, взявшись за руки, гуляют по песчаному пляжу, как устраивают пикник у журчащего ручья, как путешествуют на автомобиле по Франции.
Вместо всего этого он планирует захватить ее страну и, если понадобится, убить множество ни в чем не повинных людей. Сможет ли она себя простить? Почему она сразу его не выдала?
— Почему это имеет для тебя такое важное значение? — наконец спросила она. — Почему ты не можешь оставить все как есть?
В его глазах появился воинственный блеск.
— Потому что Гранвилли причинили большой вред моей семье и этой стране. Я должен это исправить. Это все, ради чего я живу.
Его слова ранили ее, подобно острым ножам. Если он живет только ради этого, то какое место в его жизни занимает она?
— Разве это не может сделать кто-то другой? — мягко спросила она. — Почему именно ты?
Он наклонился и подставил руку под струю фонтана. Капли воды, отскакивая от его ладони, попадали ему на лицо, но, казалось, ему это доставляет удовольствие.
— Я кронпринц и должен сам вести свою борьбу.
— Но ведь у тебя есть братья, не так ли?
Монте кивнул:
— Нас у родителей было семеро. Пять братьев и две сестры-близнеца. — Он замолчал на мгновение, вспоминая. — Все эти годы я их искал. Поиски я начал, когда поступил в университет в Англии. Я серьезно относился к учебе, но также проводил много времени, просматривая регистрационные книги в отдаленных деревнях в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. Но все тщетно. — Он вздохнул и, немного помедлив, добавил: — Когда я попал в мир большого бизнеса, а затем проработал некоторое время в министерстве иностранных дел, у меня появились контакты во всех уголках земного шара. Благодаря им мне удалось найти двух своих братьев, которые ближе всех ко мне по возрасту. Местонахождение остальных до сих пор остается для меня загадкой.
