Франко пожал плечами.
— Может быть, но говорю тебе, у него здесь была женщина и сын.
— Послушай, ты ошибаешься. Ты спутал его с кем-то другим.
— Парня, которого я знал, звали Джанни Пепино. У него была жена по имени Минерва. Она работала адвокатом в Риме.
Люк налил себе бокал бренди и залпом осушил его. У него в душе бушевал настоящий ураган.
— Я не верю в это, — пробормотал он. — Она обожала его. Обожает до сих пор.
— Тогда ему удалось наплести ей с три короба, — усмехнулся Франко. — Женщину зовут Эльза Алессио, а мальчика — Сандро. В один из своих летних визитов Джанни сделал ей ребенка. Ему было всего восемнадцать, и о женитьбе речи не шло. Она была старше его, разведена, и у нее водились деньги. Как я понял из его рассказов, они никогда не любили друг друга. Это была мимолетная связь, и они остались друзьями. Он часто навещал ее и ребенка, давал им деньги даже после того, как женился.
— Ты вроде бы говорил, что она не нуждалась в деньгах.
— Она не нуждалась в браке с ним, но он, как порядочный мужчина, поддерживал ребенка и, возможно, делал маленькие подарки и ей.
— Bastardo! — возмутился Люк.
— Почему? Джанни любил свою жену, и то, что было до нее, Минервы не касалось.
— Но он никогда не рассказывал ей.
— Конечно, нет. Зачем причинять лишнюю боль?
Это была точка зрения, которую поддержали бы большинство мужчин, но Люк пришел в ярость.
— Как часто он навещал ее? — спросил он.
Франко пожал плечами.
— Откуда мне знать? Но у меня был друг, который часто общался с ним. Он говорил, Джанни любил хвастаться своими визитами.
— Хвастаться? Но как?
— Он говорил, что мог обладать Эльзой, когда захочет.
— А откуда ты можешь знать, что это правда? Разве можно верить хвастунам? Больше ни слова об этом, Франко. Слухи ранят людей, даже если они необоснованны, а я меньше всего хочу, чтобы Минни причинили боль. Пообещай, что никому не расскажешь об этом, или я тебя придушу.
— Хорошо, обещаю, — сказал Франко и поспешно удалился.
Люк места себе не находил. Он шагал взад-вперед по террасе и думал, стоит ли рассказывать обо всем Минни. Бедняжка! Муж, которого она идеализировала, обманывал ее. Это жестоко, но она имеет право все знать. Со временем она смирится с правдой, и призрак Джанни больше не будет стоять между ними.
В одиннадцать вечера у Минни зазвонил телефон.
— Извини, что так поздно, просто я не хотел мешать тебе работать, — сказал Люк.
— А если бы уже я спала?
— Навряд ли. В это время мы обычно болтали о разных пустяках, затем ты варила кофе.
Она рассмеялась.
— Чем занимаешься? — поинтересовался Люк.
— Только что закончила работу, собираюсь ложиться.
Пытаюсь оттянуть этот момент, добавила про себя она, потому что без тебя так одиноко.
— Ты же вроде собиралась немного отдохнуть после того, как последнее дело быстро завершилось, — напомнил ей Люк. — Ты могла бы остаться здесь.
— Нет, не думаю, что это была бы хорошая идея. Все так… запуталось.
— Да, — согласился Люк, и она поняла, что он тоже помнит их последнюю встречу.
— А ты что сегодня делал? — спросила Минни.
— Возил маму в больницу на осмотр. Все в порядке. Кстати, мне сняли повязки.
— Твоя рука уже лучше?
— Да. Я скоро вернусь и буду сводить тебя с ума. Франко в конце недели возвращается в Лос-Анджелес.
Значит, сам он приедет не раньше субботы. Придав своему голосу веселый, беззаботный тон, Минни сказала:
— Уверена, Хоуп хочет задержать его подольше, прежде чем он снова исчезнет.
— Кстати, ей очень понравилась открытка, которую ты прислала.
— Она была добра ко мне, и мне захотелось отблагодарить ее.
Они поговорили еще несколько минут, не сказав ни слова о том, что на самом деле занимало их мысли. Когда Минни положила трубку, в квартире воцарилась тишина. Здесь всегда было тихо и одиноко после смерти Джанни, но на этот раз тишина тяготила ее. Она достала заветную фотографию и села с ней на кровать, как делала много раз раньше.
— Что я делаю? — прошептала она. — Скажи мне. Ты всегда был хорошим собеседником.
Улыбка Джанни, как обычно, была очаровательной, но на этот раз чего-то не хватало. Обычно его глаза светились блеском, приглашая ее в тайный мир, где были только они и их любовь. Но сейчас этот блеск куда-то исчез. На коленях лежала обычная фотография. Минни попыталась снова.
— Я не знаю, что со мной творится. Ни один мужчина прежде не делал ничего подобного со мной. Даже ты. Я всегда знала, что было у тебя на уме. Но сейчас…
Она подождала немного, надеясь, что воспоминания подскажут ей ответ на этот вопрос. Но она его так и не получила и поняла, что Джанни не сможет ей помочь.
Более того, в какой момент он окончательно ускользнул от нее. Закрыв глаза, она лишь видела, как Люк гладит ее по волосам, и слышала, как он шепчет: «Я здесь, с тобой».
Минни снова открыла глаза. Лицо Джанни ничуть не изменилось, и она поняла, что оно останется таким навсегда. Прижавшись губами к холодному стеклу, она прошептала:
— Спасибо тебе за все, моя любовь. И прощай.
Она убрала фотографию в ящик стола и повернула ключ в замке.
Люк звонил каждый день. Их разговоры были поверхностными и уклончивыми, как будто они оба чего-то ждали друг от друга.
Нетта продолжала самодовольно улыбаться, отказываясь признавать, что ее планы потерпели фиаско. Минни даже застала ее однажды за просмотром журналов со свадебными нарядами.
— Вот это, — сказала она, указывая на одно из платьев.
— Я не смогла бы его надеть, — возмутилась Минни. — Это платье невесты, а я вдова.
— Но разве белые платья для вдов запрещены законом? — фыркнула Нетта. — Ты можешь носить, что хочешь.
— Я не собираюсь выходить замуж. Как заставить тебя это понять?
— Тьфу! — раздраженно произнесла Нетта. — Это тебе на роду написано. Ты обвенчаешься в церкви Святой Марии в Трастевере…
— Ты уже и церковь выбрала! Какая жалость, что у нас нет жениха.
— Я позабочусь о платье и церкви, а выбор жениха оставляю за тобой, — парировала Нетта. — Ты же должна хоть что-то сделать сама.
Минни пристально посмотрела на свекровь, но, поскольку Нетта не заметила этого, ей ничего не оставалось, кроме как уйти к себе.
На лестнице стоял мужчина. Он растерянно оглядывался по сторонам.
— Я могу вам помочь? — спросила Минни.
Незнакомец повернулся, улыбаясь. Что-то в этой улыбке встревожило ее, хотя в тот момент она не могла сказать, что именно.
