– Можно, я сначала приму душ? – выдохнула она, когда до нее дошло, что он уже расстегнул пуговицы ее блузки.
– Дорогая, потом примешь душ. Двенадцать раз подряд. Но сейчас я так тебя хочу, что, наверное, взорвусь к чертовой матери.
Неожиданно она осознала, что на ней больше ничего нет, кроме резинки, которая стягивала ее волосы. На нем из одежды оставалась лишь повязка на лице. Ей было приятно ощущать твердость его торса, мягкость волосиков на его груди, которые нежно ласкали ее грудь.
Его язык пылал жаром и бешено метался по ее телу, уступая в сладострастии только его рукам. Бормоча какие-то несвязанные слова любви, он прокладывал поцелуями дорогу от ее шеи к груди, к соскам, а затем к животу и после некоторых поисков и блужданий – к пупку. Он упал на колени и стал тереть свои щеки о ее ноги, лаская руками ее бедра.
– Какая ты нежная, какая сладкая! – прошептал он хрипло.
Она покачнулась, ослабев от избытка чувств. Он вскочил, подхватил ее на руки и понес к кровати. Его руки гладили ее, его зубы нежно кусали ее, его язык пробовал ее, пока она не поняла, что может взорваться сама.
– Боже мой, я весь в огне, – застонал он. Она попробовала ответить, но сумела издать только стон. Она не могла думать, она могла только чувствовать. Она тоже вся была в огне, по телу разливалась сладостная боль, и она потянула его к себе, к своим ногам. Он упал на нее, его губы слились с ее губами, и в этот момент, где-то глубоко в сознании, начал вибрировать странный звук.
Дзинь. Дзинь. Дзинь.
Он приподнял голову.
– О черт! – завопил он, и в этот момент целый поток воды хлынул на них, вымочив за несколько секунд с ног до головы.
– Пожар!
Он сгреб ее вместе с постельным бельем и бросился в дверь. Они оказались на стоянке.
Его грудь тяжело вздымалась. Он повернул голову и стал смотреть в комнату через открытую дверь. Никаких признаков огня. Никакого дыма. Никто не бегает и не суетится вокруг. Ничего.
Только Нид и Кейт, одни на полупустой стоянке возле их дома. Тишина в мотеле нарушалась звуками проезжавших по отдаленному шоссе машин и жужжанием противопожарной системы. А также звуками воды, извергаемой в комнате системой тушения пожара.
В соседнем домике открылась дверь и сонный грубый голос завопил:
– Эй, вы, черт бы вас всех подрал! Приглушите свою шарманку! Вы что там, совсем трахнулись?
Дверь с треском захлопнулась. Кейт и Нид молча посмотрели друг на друга и расхохотались.
– Ложная тревога, правда? – спросила она.
– Нет, я думаю, кто-то там вверху хочет таким образом мне сказать что-то. Давай-ка уберемся отсюда.
И он широкими шагами направился к грузовику.
– Э-э, Нид, не хотела бы тебя огорчать, но мы не совсем в форме.
– Ты думаешь, я так привык ходить нагишом, что уже и не понимаю, что мы стоим перед богом и его созданием в чем мать родила?
Он остановил ее около дверцы грузовика и накинул покрывало.
– Будь здесь, я сейчас вернусь.
Она осталась, глядя, как Нид бросился вприпрыжку к их комнате, и плотнее завернулась в промокшее покрывало. Боже, как он был красив. Подтянутая фигура с рельефной, но не чрезмерной мускулатурой, узкими бедрами, блестящими от воды. Он напомнил ей какого-то античного героя или бога.
Через несколько минут он вернулся. Теперь на нем были джинсы и шляпа, которая заметно скособочилась и промокла. В руках он нес большой тюк, который при ближайшем рассмотрении оказался наволочкой, а в ней была их промокшая одежда. Он отпер дверцы машины, помог ей забраться, а затем залез сам и завел мотор.
– Дорогая, мне очень жаль. По-видимому, я ничего большего не заслуживаю. Вот только жаль, что и ты промокла из-за меня.
Она засмеялась.
– Все нормально. Я наконец-то дождалась душа. Но что ты имел в виду, когда сказал «я ничего большего не заслуживаю»?
– Не обращай внимания, – сказал он, выруливая со стоянки. – В следующий раз я все сделаю правильно.
Он остановился перед домиком администрации, ввалился внутрь и через пару минут показался вновь на улице.
– Ты заявил о поломке системы?
– Да, и получил назад деньги. Если бы я был мстительным человеком, я бы еще и подал на них в суд.
Он выехал с территории мотеля.
Сначала у Кейт беззвучно затряслись плечи, а затем она захохотала.
– Тринадцатое число все-таки оказалось несчастливым.
– Раньше у меня никогда с ним не было неприятностей, – ответил Нид.
– Но раньше меня не было рядом с тобой, – возразила она. – Я приношу несчастье. Со мной происходит то, во что трудно поверить нормальному человеку.
Он притянул ее к себе и обнял за плечи.
– Нет, ты не права. Ты приносишь не неприятности, а счастье. Причем мне – такое счастье, которого у меня никогда не было.
– Да?
Он чмокнул ее в нос.
– Да. Я готов каждый день благодарить бога за то, что ты однажды забрела ко мне в бар в тех своих ботинках для гольфа. Ты у меня единственная, дорогая. Я попробую это объяснить лучше, когда мы доедем домой.
Как он собирается объяснять, можно было не спрашивать. Ей было хорошо сидеть рядом с ним и молчать, просто сидеть, свернувшись под боком, положив свою голову на его плечо, и смотреть на дорогу, упираясь рукой в его обтянутую джинсовой тканью ногу.
Она, должно быть, задремала, потому что следующей вещью, которую она увидела, была гостиница. Она выпрямилась и потянулась.
– Устала? – спросил он.
– Нет, не очень. Просто, когда я еду ночью на машине, мне всегда хочется спать. Наверное, возвращаюсь в детство. Моя мама говорила мне, что когда я была маленькой, то единственным способом, которым меня можно было убаюкать, это повозить в машине. Положить на сиденье и поехать куда-нибудь.
– Смотри-ка, ты первый раз упомянула своих родителей. Они еще живы?
– Нет, по крайней мере, моя мама. Она умерла около восьми лет назад. Об отце я ничего не знаю. Он ушел, когда мне было пять лет. И с тех пор я его не видела.
– Извини.
Кейт пожала плечами.
– Для него, наверное, оказалось не под силу ответственность за семью. А мы с мамой выдержали каким-то образом.
Нид вышел и помог выбраться ей.
– Ух, – сказала она, коснувшись ногами гравия.
Нид подхватил ее на руки и понес домой, волоча по ступенькам покрывало.
– Я совсем забыл, что ты неженка.
Она сердито фыркнула, посчитав эту шутку неудачной, но он только хмыкнул и поцеловал ее в ответ.
Войдя в дом, он внимательно посмотрел ей в лицо, потрогал ее щеки тыльной стороной ладони.
– Уже поздно. Ты точно не устала?
– Абсолютно точно, а ты?
– Нет. Как насчет того, чтобы нам попробовать снова, только теперь я применю другой подход.
Она улыбнулась.
