— Ну, кажется, теперь наступила твоя очередь удивлять! Может быть, сейчас нам не стоит снова запутываться в разговорах? Пойдем в дом. Помоги мне, пожалуйста, встать.
Элен говорила просто и приветливо, но про себя успела подумать, что снова прикидывается: встать ей вполне по силам самой. Но так хотелось ощутить его прикосновение, почувствовать силу заботливых рук, близость его тела…
Джексон без улыбки выполнил ее просьбу и повел девушку к дому, прикладывая больше старания помочь ей в ходьбе, чем требовалось.
— Филипп, не уезжай, пожалуйста, — жалобно произнесла Элен. — Мне так много нужно тебе сказать… И так много у тебя спросить…
— Милая Элен… — начал было Филипп, но она, приостановившись, попросила на прежней жалобной ноте:
— Повтори, пожалуйста. Мне нравится это непривычное обращение.
— Милая Элен, — весело блестя глазами, продолжил он, — перед тобой стоит, судя по всему, круглый дурак, который извел себя мыслями о Даме печали, отвергнувшей его. А Дама, кажется, не так уж и печальна…
— Печальна, ты просто не все видишь. Я печальна и сейчас разревусь, если ты снова затеешь разговор об отъезде. Мне плакать вредно, спроси у Клары, уж она-то врать не будет.
Когда они преодолели пару ступенек крыльца, Элен повернулась к Филиппу, положила здоровую руку ему на грудь и, закрыв глаза, потянулась вверх в предвосхищении поцелуя. Боясь причинить ей боль, Филипп заключил притихшую в ожидании девушку в просторный полукруг объятия, и она почувствовала прикосновение его теплых губ. Только прикосновение. Поцелуй этот не был страстным, но был куда более выразительным для данного момента знаком — знаком примирения.
Несколько секунд они оставались в том же положении, не разрешая ласковому теплу объятия перейти в жар плотского огня. Филиппу это далось легче: страх за слабое существо, которое столь доверчиво прильнуло к нему, подавлял желание близости. А Элен? Она была счастлива: сбылась ее мечта! Ей только хотелось длить как можно дольше ощущение удивительно уютного тепла этого осторожного объятия. Наконец Джексон обвил рукой ее талию и повлек послушную его движениям девушку к порогу.
В доме их шумно приветствовала Клара. По всему было видно: она бесконечно рада, что размолвка позади, что ее новая приятельница обретет наконец покой и, возможно, счастье. А почему бы и нет?
Хозяйка решительно развернула молодых людей по направлению к столовой, где уже накрыла стол, на котором высилась бутылка шампанского, та самая, которую не успели открыть в памятный вечер злополучной ссоры. Приборы стояли на домотканых салфетках, посуда не баловала взгляд особой изысканностью, но была по-своему оригинальна: толстый фаянс с голубым рисунком. В общем, все в Кларином доме было добротно, чисто и привлекательно.
Клара посадила Элен и Филиппа рядом друг с другом, сама села напротив. Потом протянула бутылку с вином Джексону, тут же поинтересовавшись:
— Может быть, вам что-нибудь покрепче?
Он помотал головой: кажется, все еще не пришел в себя после столь резкой перемены в отношениях с Элен. Филипп разлил шипящую влагу по бокалам, поднял свой и, не поднимая глаз, тусклым голосом сообщил:
— Клара, я люблю ее.
— Я тоже, — умиротворенно кивнула Клара.
— Клара, я люблю его, — высказалась и Элен. Голос ее прозвучал почему-то грустно, как если бы человек только сейчас осознал неизбежное.
— Вижу, — хитро откликнулась Клара и вдруг, неожиданно для самой себя, рискнула продолжить тему на нарочито приподнятой ноте. Чтобы придать задуманной игре законченный вид, она воспользовалась тоном предельно серьезным и торжественным: — Фрейлейн Олдфилд, есть ли какие-нибудь препятствия на пути вашей любви?
— Нет, но…
— Герр Джексон, — решительно продолжила Клара, отметая любые попытки перебить ее, — есть ли препятствия на пути вашей любви?
— Нет, но, видите ли…
Фрейлейн Берг остановила и его, подняв перед собой обе руки, чем дала понять, что не позволит увести себя с намеченного пути в вязкое болото ненужных слов, объяснений и оправданий. Твердо глядя на притихших влюбленных, она продолжила свою серьезную игру.
— Герр Джексон, хотите ли вы взять в жены фрейлейн Олдфилд?
— О! Конечно! — Филипп, казалось, вознамерился своим видом показать, что охотно принял условия предложенного ему забавного разговора, но ответ его тем не менее прозвучал искренне и серьезно.
— Есть ли какие-нибудь препятствия к этому?
— Разве что со стороны мисс Олдфилд…
— Фрейлейн Олдфилд, тот же вопрос задаю вам: хотите ли вы, чтобы герр Джексон стал вашим мужем?
Настороженной Элен вопрос достался на той стадии выясненных отношений, когда она уже успела вжиться в ситуацию. Конечно, она чувствовала, что Кларина мистификация поставила их на рискованной границе между реальностью и игрой, но что-то в настроении присутствующих ей подсказывало: все говорит в пользу реальности. И Элен не сказала, а выдохнула:
— Да!
— Раз так, — добродушно заключила Клара, радуясь успеху организованного ею действа, — тогда, дорогие мои, могу только поздравить вас! Хотелось бы, конечно, завершить таинство обменом колец и благословением, но, как вы понимаете, у меня нет на то соответствующих полномочий. — Она подняла бокал и всем своим видом дала понять, что намерена перейти к торжественной части. — Самое главное вы для себя уяснили и теперь делайте, что хотите: сколько угодно мучьте друг друга бесполезными разговорами, выясняйте отношения, ссорьтесь, миритесь, целуйтесь, милуйтесь, ругайтесь, но помните всегда то, что вы сейчас сказали. Если кто-нибудь позабудет, другой пусть его образумит: мол, свидетель есть. Клара Берг все слышала, все знает. А теперь я хочу выпить за здоровье и счастье двух очень симпатичных мне людей!
Милая Клара! Как же она ловко и мудро все придумала! Прошло всего несколько минут с того момента, как они с напряженным смущением сели за стол, а в их отношениях пройден путь, на который потребовалось бы долгое время с нерешительными прорывами к истине и отступлениями от нее, с намеками и недомолвками, с неосторожными словами и осторожным движением навстречу друг к другу. А теперь… И куда только подевалась напряженность Элен, смущение Филиппа? Ненужными оказались тысячи заранее заготовленных слов… А помогла перескочить через них розовощекая врачевательница душ и тел. Филипп молча накрыл своей ладонью руку Элен, та ответила на этот жест сиянием синих глаз, увлаженных от торжественности момента до перламутрового блеска. Бокалы со звоном соединились.
Потом Джексон снова наполнил их и встал. Немногословен был его тост, но в достаточной мере красноречив:
