— Фил… ну сделай же хоть что-нибудь. Меня она не послушает. Я знаю это.
Фил знал это лучше нее.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Убери этих парней!
— Ты хочешь, чтобы я втиснулся между ними и отнял у них партнершу?
— Ты это сделаешь?
И танцевать ламбаду с ее мамой?
— О нет, я…
— Пожалуйста. — Глория посмотрела на него так, словно он был рыцарем на белом коне.
— Глория… — Это плохая идея. Очень, очень плохая идея.
Она отошла в сторону, покинув танцплощадку.
О'кей. Прекрасно. Просто прекрасно. Фил двинулся в сторону ее матери, сознавая, что он оказался в абсолютно безвыходной ситуации, создавать которые могут только женщины. Очевидно, бог наделил их для этого особым даром.
Глории казалось, что она существует отдельно от своего тела. Это ощущение должно было скоро прекратиться, и тогда, кто знает… Она надеялась, что ей удастся переселиться в иное тело. В любое, но только в то, которое могло носить этот красный жакет.
Должно быть, все дело в нем. А в чем же еще?
Как еще можно объяснить то, что ее мать танцевала ламбаду с несколькими партнерами на танцевальной площадке в одном из самых крутых клубов Эдмонтона?
Глория не могла оторвать глаз от этого зрелища. Она не заметила, как допила свой коктейль, и отмахнулась, когда ей принесли еще один бокал противного пойла.
— Я за рулем. — Несколько секунд спустя у нее в руке очутился бокал с газированным безалкогольным напитком.
Она выпила три бокала газировки.
Фил не уступал в ламбаде Луису, Фрэнку и всем прочим любителям золотых цепей.
Фил не просто не уступал, он явно превосходил их.
Потом Глория смотрела только на проклятый жакет. Она готова была поклясться, что тот дразнит ее.
Посмотри, что в моих силах, казалось, говорил он.
Сначала Глория думала, что видит сквозь эту ткань, но при таком освещении она не была в этом уверена. Затем она решила, что ее вводят в заблуждение едва заметные переливы ткани и то, как она то плотно обтягивала грудь ее матери, то мягко облегала ее, словно лаская, в зависимости от движений танцующей.
Люди наблюдали за происходящим из-за своих столиков. Наблюдали пары. Только Глория была одна.
Ее не клеил ни один мужчина. Она положила ногу на ногу и слегка покачала ступней в надежде, что кто-то вдруг западет на ее сексуальные туфли.
Всех интересовало только шоу на танцплощадке.
И никто не знал, что происходило всего лишь в нескольких футах от того места, где извивались танцующие. Там одинокая женщина в шелковых черных брюках и модных туфлях принимала решение, которое должно было изменить ее жизнь.
Нет, ее больше не интересовала сногсшибательная карьера. Она не хотела добиваться успеха в одиночку, независимо ни от кого. Нет, она хотела стать зависимой.
И человеком, от которого она хотела зависеть, был Фил.
К несчастью, он в настоящий момент был словно привязан к ее матери. Да, он сделал именно то, о чем она его просила, — одержал верх над всеми этими носителями цепей. И это доставило ему удовольствие, судя по радостному выражению его глаз и белозубой улыбке. Всеми фибрами своей души Глория жаждала, чтобы так он смотрел только на нее. Во рту у Глории пересохло, и она залпом выпила бокал. Тут же у нее под рукой, как по волшебству, появился следующий.
Нет, хватит пить сок и газированные напитки. В них слишком много калорий. Именно здесь и сейчас Глория поклялась, что похудеет настолько, чтобы можно было надеть этот жакет. Вы только посмотрите, что он сделал для ее матери!
Кстати, о матери. От Глории не ускользнуло, что ее, похоже, вовсе не беспокоит то, что Фил друг ее дочери…
Около двух часов ночи они вышли из клуба и удостоверились в том, что Патриция Кемпбелл села в свою машину и уехала — одна.
— Ты идешь со мной? — спросил Фил. — Но твоя квартира на другом этаже.
— Я знаю.
— Глория… я разбит, я с трудом передвигаю ноги.
— Еще бы. После стольких упражнений. Здорово ты повеселился сегодня.
Единственное занятие, которым пришлось довольствоваться ей самой — это любование безумными плясками. А еще посещение женского туалета. Не знаю, как только в меня вместилось столько сока и газировки, подумала Глория.
Фил умолк. Некоторое время они шли в тишине. На нижней площадке он повернулся к ней лицом.
— Глория, ты сама попросила меня вмешаться. Ты же видела, с чем я столкнулся.
— Да. С моей мамой. И делал это довольно часто. — Она начала подниматься по лестнице.
Он пробурчал что-то нечленораздельное и быстро взбежал по лестнице, чем немало удивил Глорию. Откуда только у него взялись силы, подумал она. Отомкнув дверь, Фил поклонился, приглашая Глорию войти.
Переступив порог, она заметила, как что-то маленькое и серое метнулось в спальню и исчезло там.
Она подошла к тренажеру, села на него, сняла туфли и начала выполнять упражнения.
Прикрыв поплотнее дверь спальни, Фил повернулся к ней.
— Что ты делаешь?
— Занимаюсь на тренажере.
— Ночью?
— Утро не за горами. Мне нужно разрядиться.
Фил вздохнул и наклонился, чтобы поправить ее руки на перекладине. Он весь пропах сигаретным дымом и еще чем-то, чем должен был пахнуть тот, кто танцевал ламбаду.
Закончив разминку, Глория перешла к упражнениям для ног. Фил выглядел по-прежнему озадаченно.
— Скажи мне, какая муха тебя укусила?
— Мне нужен ключ от твоей квартиры. — Этим неожиданным заявлением она удивила не только его, но и себя.
— Зачем?
— Чтобы я могла заниматься на тренажере в любое время.
— Хорошо, только не забывай сначала постучать в дверь, чтобы предупредить кота.
Ну и чудеса. Неужели он безропотно отдаст ей ключ? Глория взглянула на него. Его лицо было серьезным.
— А теперь объясни мне, в чем дело. Почему у тебя так резко испортилось настроение?
Она не должна была объяснять ему. Упоминание об унижении, которое она испытала этим вечером, не сделает ее более привлекательной в его глазах.
Но ведь он только что согласился дать ей ключ. По первому ее требованию. И предупредил насчет кота.
Глория вздохнула:
— Моя мать.
— А, дьявол! — Фил повернулся к стене и пару раз ударился об нее головой. — Я знал это.
— Нет! Я не виню тебя. Ты не дал моей матери совершить большую глупость, и я очень благодарна тебе за это.
— Не стоит упоминать об этом. — Он кивнул ей. — Для ног этого вполне достаточно.
Глория продолжала работать.
— Я дам ногам дополнительную нагрузку.
— Сколько?
— Тройную, как минимум.
— Ты выдохнешься.
