Джек открыл дверь, но за дверью оказалась не Тиффани. Пока он пытался справиться с разочарованием, в квартиру вошел старший из братьев Тиффани, Кейн.
– Привет, – пробормотал Джек.
– Мне бы хотелось врезать тебе так, чтобы ты оказался на полу. – Друг Джека пристально посмотрел на него.
В его взгляде были гнев, обвинение и… жалость?
– Тиффани тебе рассказала?
– Она сказала мне, что ты, кажется, ее любишь, но недостаточно. И что не желаешь, чтобы она оставалась с тобой. – Кейн сжал кулак. – В чем дело, Джек? Ведь моя сестра – лучшее, что когда-либо с тобой случалось или случится. И если она тебя любит, ты тоже должен ее любить.
– Я знаю. Я понял. – Понял, что вел себя как дурак и что должен убедить ее дать ему еще один шанс! – Мне нужно поехать к ней, попросить у нее прощения…
– Моя сестра исхудала и побледнела, Джек. У нее такой вид, будто она страдает. Я беспокоюсь о ней. – Кейн не стал дожидаться ответа и снова бросился в атаку: – Я думаю, что она мучается из-за тебя. Либо я заставлю тебя избавить ее от мучений, либо набью тебе морду… даже если ты мой друг.
Тиффани побледнела? Исхудала?
– Она утверждала, что не беременна, – вырвалось у Джека.
Из-за того, что сказал ему Кейн, его неуверенность быстро сменилась паникой.
Тяжелое заболевание могло проявляться в потере веса. Что, если она… серьезно заболела? Он должен ее увидеть, должен убедиться в том, что у нее все в порядке!
– Как могла моя сестра забеременеть? Чтобы это произошло, надо было…
– Да… – Он не собирался извиняться за то, что будет лелеять Тиффани до конца своих дней. Ему надо ее увидеть. – Я должен поехать к ней.
Он поедет. А когда встретится с ней, то признается ей в любви. Даже если слишком поздно и она не ответит ему взаимностью.
Возможно, Кейн о чем-то спросил его или что-то сказал. Джек ничего не услышал. Он собрал необходимые вещи, взял с собой бумажник и ключи и вышел, оставив Кейна в полной растерянности. Потом сел в джип и уехал.
Если ее брат поедет за ним на ферму и попытается ему помешать, Джеку придется иметь дело и с этим. Ничто не станет преградой между ним и Тиффани.
* * *
Тиффани разговаривала со своей козой-богиней, шепча ей на ухо о своих неприятностях. Ей казалось, что в последнее время Амалтея стала немного дружелюбнее. Может быть, козе тоже не повезло в любви?
– Ты не обязана быть моим домашним зверьком, Амалтея. Я отпущу тебя, чтобы ты могла проводить все свое время с другими козами. Я тебя не стану заставлять меня любить. Не стану. Знаешь, я выкинула его из моего сердца. – Но у нее на глазах выступили слезы. – Я так сильно его любила! А он меня обидел. Он очень меня обидел, Амалтея. Потому что недостаточно сильно меня полюбил.
Они были во дворе возле ее коттеджа. Когда Тиффани услышала шум приближающегося автомобиля, она предположила, что это отец – или Кейн, который вчера неожиданно приехал, а потом снова исчез, так же внезапно. И кто знает, куда? Она не подняла глаз.
Это могла быть мама, которая приехала, чтобы нарвать фиг с дерева, росшегона краю двора. Они станут разговаривать о варенье из фиг, и Тиффани сделает вид, что все в порядке.
– Тиффани! – Перед ней стоял Джек, в облегающей зеленой футболке и джинсах. Тиффани уставилась на него, потеряв дар речи.
Она не ожидала его увидеть. Поднявшись на ноги, она почувствовала, что задыхается.
Тиффани шлепнула Амалтею по заду, и та побежала обратно к жилому дому, во дворе которого работал Кевин. Он впустит козу в загон к другим козам.
На полпути коза в нерешительности остановилась и оглянулась. Можно было подумать, она пыталась решить, уйти ей или остаться. Потом она тихо заблеяла, мотнула головой и пошла дальше.
Тиффани взглянула на Джека.
– Почему ты здесь? – Она внимательно смотрела на него, не в силах отвести глаз. У него был несчастный вид. Напряженный. Тиффани чувствовала себя точно так же.
– Я все время думал о тебе. А потом приехал Кейн и сказал, что ты выглядишь так, будто заболела. – Его проницательные синие глаза вглядывались в Тиффани.
– Мой брат не должен был ничего обо мне рассказывать. – Тиффани отвернулась, вошла в коттедж и направилась на кухню. Она собиралась поставить чайник. Вести себя так, будто могла контролировать свое учащенно бившееся сердце.
Или чувство надежды, вызванное тем, что Джек был здесь. Джек беспокоился о ней.
Только потому, что Кейн вмешался туда, куда ему не следовало вмешиваться.
Джек вошел следом за ней и закрыл дверь.
– Ты утверждала, что не беременна.
– Я не беременна. – Его слова опечалили ее. – Я послала тебе сообщение по электронной почте.
Неужели Джек приехал именно поэтому? Неужели из-за приезда Кейна он подумал, что она беременна? Это лишено всякого смысла… но она потом скажет Кейну, что он не должен был приезжать к Джеку.
– Да, ты послала мне сообщение по электронной почте. – Он снова окинул ее взглядом, но это все-таки его не успокоило.
Тиффани жалела, что не надела другие джинсы. Эти были мешковатыми и в козьей шерсти. Ей не хотелось говорить Джеку, что в последнее время она плохо ела, ведь тогда он мог догадаться, что она тосковала по нему, и пожалел бы ее.
Нет. Тиффани не хотела, чтобы Джек ее жалел. Но она все-таки желала, чтобы он ее любил.
– Я хочу, чтобы ты обратилась к доктору, чтобы тебя осмотрели и убедились в том, что ты здорова. – Он шагнул вперед и схватил ее за руки. Она почувствовала, что у него дрожат пальцы.
– Я не больна, Джек. Честно.
Джек решил к ней приехать, подумав, что она заболела?
Почему же он не позволил ей заботиться о нем, когда заболел он?
Джек еще крепче сжал ее руки.
– Как ты можешь быть уверена? Ты непохожа на себя. У тебя тени под глазами, лицо бледное. Ты похудела.
Почему бы не рассказать ему?
– Я совершенно здорова, Джек. Она высвободилась и шагнула назад.
– Я просто стараюсь пережить потерю мужчины, которого люблю. Потому что этот мужчина повернулся ко мне спиной и не позволил мне заботиться о нем и разделить с ним его бремя, когда он в этом нуждался. И даже после того, как я отдала ему всю себя, моей любви все-таки оказалось недостаточно.
Она глубоко вздохнула.
– Ты не мог вынести, что я дотронусь до твоего шрама, что я полюблю эту часть тебя, даже после того, как мы отдались друг другу.
– Вот как ты думаешь? – Он ошеломленно уставился на нее. – Той ночью… твоя близость, все это… так много значило, что я потерял самообладание. Я старался овладеть собой. Я думал, что ты поняла.
Он сжал кулаки. Но его глаза… о, эти темно-синие глаза были полны любовью к ней.
– Ты не обнял меня, Джек.
