Она обвила руки вокруг его шеи, их поцелуй стал еще глубже. Крошечная ножка стукнула ее изнутри. Довольно сильно. Достаточно для того, чтобы Джордан в изумлении дернулся. Он покачал головой.
— Ух, ты! К этому надо привыкнуть. Но это так чертовски занятно.
Брук взяла его за руку и приложила ее к животу, чтобы он почувствовал их ребенка.
Они стояли вместе — она потеряла счет времени, пока он не поднял ее руку. Волшебным образом кольцо оказалось в другой его руке.
— Брук, ты выйдешь за меня замуж?
Он спрашивал. Не требовал. Она даже не предполагала, что получит два знака за одну ночь. Но она также никогда не предполагала, что может до такой степени влюбиться в Джордана Джеффриза.
Она подставила пальцы.
— Да, я выйду за тебя, и буду любить тебя, и разделю с тобой свою жизнь.
Джордан на секунду закрыл глаза, и она поняла, что он чувствует. Она знала его так же хорошо, как и он ее.
Он снова открыл глаза и надел кольцо ей на палец, закрепив действие поцелуем. Потом издал ликующий крик, который заставил Брук рассмеяться, и снова заключил ее в объятья.
Усевшись в шезлонг, он усадил Брук к себе на колени.
Она думала, что они спустятся в каюту, но в этот момент, казалось, ему больше нравится держать ее вот так, на своих коленях. При этом целовать, ласкать и всячески продлевать минуты, которые она будет с нежностью хранить в памяти всю жизнь.
Наконец Джордан слегка отодвинулся и погладил пальцем кольцо у нее на руке.
— Если ты захочешь другое для обручения, мы можем выбрать вместе. Я не обижусь, если это ты будешь носить на другой руке.
Она покачала головой, приподнимая руку так, чтоб кольцо попало в лунный свет и его грани засверкали.
— Это кольцо — само совершенство.
— Ты уверена? Ты, в самом деле, не хочешь зайти в ювелирный магазин?
— Какой же ты глупый! — Брук взяла его лицо ладонями. Пятичасовая щетина, выступившая на щеках Джордана, щекотала ей ладони. — У нас хватит денег купить что угодно. Но это кольцо говорит о том, что важнее денег. Гораздо важнее. Это наше чувство, наша любовь, наша семья.
Он провел по ее щеке костяшками пальцев, его глаза сияли от любви.
— Теперь ты мне доверяешь.
— Это кольцо говорит все, что мне нужно знать. Его белозубая улыбка вернулась на свое место.
— Как ты успел забрать кольцо и при этом так быстро найти меня? Мы отошли уже довольно далеко от берега, так что ты должен бы прыгнуть на катер почти сразу же.
Он молчал, и ответ постепенно дошел до нее сам собой.
— Ты носил его с собой? И давно?
— С того дня, как вышел из твоего кабинета, после того как ты отвергла меня первый раз.
Значит, семена любви были там с самого начала! Если бы она только была в состоянии разглядеть их через собственные страхи!
— Похоже, я ужасно глупая…
— Вовсе нет. Ты ужасно мудрая, Брук Гаррисон. Хорошо, что мы поняли это.
— Осталось все это закрепить. То, как мы любим друг друга. Идея насчет свадьбы…
— Чертовски верно! И все будет еще лучше. — Он встал с шезлонга, держа ее на руках, и направился к лестнице, ведущей вниз.
— Счастливого Рождества, моя красавица. Она быстро поцеловала его в щеку.
— Счастливого Рождества нам обоим.
Он видел Брук много раз и всегда хотел ее. Сегодня ночью, как только завершится семейная трапеза, он опять будет обладать ею.
Джордан накрыл тонкие пальцы жены ладонью. Они сидели за праздничным столом. Сегодня состоялось их венчание. Они хотели, чтобы все было, как полагается, и назначили торжества на первую неделю после того, как Бриттани и Эмилио вернутся после своего медового месяца из Греции.
Январская церемония была немноголюдной и проходила в церкви на Багамах. Обоим уже надоели папарацци, и они с благодарностью приняли предложение Кэсси остановиться здесь, в уединенном месте. Чудесное событие — весь дом полон свеч, цветов, угощений. И здесь все члены их семей.
Он никогда не видел Брук красивей, чем на брачной церемонии, когда лучи багамского заката заиграли на ее кремовой коже и в складках золотого подвенечного платья. Блики ложились на ее темные волосы, тщательно убранные в красивую прическу — за исключением одной выбившейся прядки, разумеется.
Она посмотрела на улыбающиеся лица и невольно вспомнила, какой напряженной была обстановка, когда они собрались за одним столом с ее родственниками месяц назад.
Этим вечером две сестры Брук были одеты в зеленые платья подружек невесты, а друзья жениха были в смокингах. Джордан выбрал на эту роль своего брата и своего нового делового партнера, Паркера, удивив этим не только Гаррисонов, но и самого себя.
Брук взяла Джордана за руку, улыбаясь и кивая своему брату. В отдалении мягко звучала музыка.
— Поверить не могу, что вы двое разговариваете. Еще меньше, чем в то, что «Джеффриз бразерс» и «Гаррисон инкорпорейтед» официально объединяются.
Джордан отложил вилку.
— Поверь, в тот момент, когда я попросил Паркера стать моим шафером, стоило увидеть выражение его лица. Такой парень не каждый день лишается дара речи.
Паркер поднял бровь и молча прикончил багамского лобстера.
Анна тронула мужа за плечо.
— Сегодня никаких ссор, дорогой.
— Не беспокойся. — Паркер взял руку жены и поднес ее к губам. — Я не стану расстраивать тебя или мою сестру — в вашем деликатном положении.
Анна закатила глаза, но на лице у нее было выражение удовольствия, когда она сложила руки на своем раздавшемся животе.
— Ничего такого особенно деликатного во мне сейчас нет.
— Ты становишься все более великолепный. — Паркер накрыл ее руку своей и нагнулся к животу жены: — Правда, Джон?
Джордан улыбнулся про себя, глядя на эту мимолетную семейную сценку. Удивительно, но и у сурового Паркера были свои слабости. Как далеко они все за месяц продвинулись, если Паркер собирается дать имя ребенку в честь упокоившегося отца, который внес столько смятения в жизнь своих детей.
Кстати говоря, совершенно трезвая Бонита, сидящая за одним столом с Кэсси, — это тоже была картина, которую Джордан счел бы прежде маловероятной.
Бонита прошла четырехнедельную программу в клинике и теперь посещала собрания общества анонимных алкоголиков, по крайней мере, через день. Мать Брук даже поделилась с ними надеждой и дальше вести трезвую жизнь и стать здоровой бабушкой для своих внуков. Она была исполнена тихой решимости, вдохновлявшей и ее, и всю семью.
Анна посмотрела долгим, исполненным нежности взглядом на своего мужа, а потом переключила внимание на Брук.
