Но время шло, а он не появлялся. Она выпроводила гостей под предлогом, что ей нужно подготовиться к празднику и привести себя в порядок.
Оставшись одна, Тори вдруг вспомнила, что не разгримировалась и выглядела все еще семидесятилетней старухой. Неудивительно, что Джонатан сбежал от нее.
Она тронула лепестки помятых роз: алые розы — символ любви. Ах, если бы! Джонатан скрылся сразу, едва поздравив ее.
Праздник в артистическом клубе был в разгаре, когда через час она приехала туда с родителями. Их тут же окружила толпа.
— Хоть бы критики были того же мнения! — простонала Тори, когда к ним подошли Стивен с женой.
— Пусть только попробуют быть другого мнения!
Она резко повернулась на звук знакомого голоса, сердце застучало. Значит, он все же остался на праздник!
— Второй раз ты сегодня доводишь меня чуть не до обморока, — сказала она.
Он хмыкнул:
— Будем надеяться, что третьего раза не будет. Не бойся критики, ты была неподражаема!
Тори казалось, что они остались одни в полном зале, она не слышала ни шума толпы, ни смеха, ни болтовни, она видела только его. Долгая разлука обострила чувство, и это было прекрасно!
Ей столько хотелось сказать ему, так много объяснить, признаться в любви. Но сейчас, стоя перед ним, она поняла, что сказать нечего — ведь он ее не любит.
— Тори чудесно исполнила твою музыку, согласен? — спросил Стивен, подходя к ним и дружески обнимая Тори за плечи.
Глаза у Джонатана сузились, когда он покосился на руку Стивена, по-свойски обнимавшую ее.
— Через несколько недель выйдет диск с песнями из спектакля, — продолжал Стивен, не замечая настороженного взгляда Джонатана. — Ты прославишься как автор, Джонатан!
— Ну, до этого не дойдет, — медленно проговорил тот. — Настоящая звезда — это Тори.
— Но твое имя стоит в программе как соавтора песен, — возразил Стивен.
Тори покраснела. А чего он ждал? Не могла же она присвоить все права! Хотя в короткой записке, которую он оставил с нотами, было написано, что он отдает ей свои произведения.
— Ты читал контракт, перед тем как его подписывать? — спросила она.
— Этим занимались мои адвокаты. — Он снова насторожился. — Так ты из-за музыки послала мне билеты?
— Я...
— Простите, — вмешался Стивен, — но я вижу репортеров и чувствую, что они жаждут общения со мной.
Когда Стивен ушел, между ними воцарилось неловкое молчание.
— Мне казалось, что ты все понял. — Тори вопросительно посмотрела на Джонатана.
— Что я должен был понять?
— Не могла же я принять твою музыку в дар!
— Но я подарил ее тебе.
Тори принужденно улыбнулась:
— Но я не могла присвоить себе авторство музыки, ведь не я ее писала. И Стивен совершенно прав: когда выйдет альбом, ты прославишься.
— Великолепно, — хмуро пробормотал он.
— Джонатан... — Тори вздохнула. — Как у тебя теперь дома?
— Как? — сухо отозвался он. — Выражайся яснее. Ты хочешь знать, преодолел ли я жалость к себе?
— Нет, я... — нерешительно начала она.
— Да, преодолел, — ответил он. — И ты оказалась совершенно права в отношении Малкольма. Он всегда был моим отцом, так что, несмотря на славу, которую ты мне предрекаешь, я по-прежнему занимаюсь семейным бизнесом, и мне это нравится. Я благодарен тебе за то, что ты открыла мне глаза.
Его голос звучал тепло и признательно.
— Я? — Она проглотила комок в горле. — Я не сделала ничего особенного.
— Почему ты тогда вечером не сказала, что ты приемная дочь? — мягко спросил он.
— Откуда ты знаешь? — Она старалась не смотреть на него.
— Прочитал где-то.
— Где? — прервала она. Об этом факте ее биографии много говорилось в начале ее карьеры, но потом это как-то забылось.
— Где-то, — повторил Джонатан. — Ты, наверно, видела во мне испорченного ребенка, зацикленного на собственных проблемах. Надо было, чтобы кто-нибудь со стороны объяснил мне, как я не прав.
— И это была я? — слабо отозвалась Тори, вспоминая, что она наговорила ему в ту ночь.
— Ты! Что ты так испугалась? — Он широко улыбнулся. — Ты оказала мне неоценимую услугу, все, что ты говорила, было правдой! И ты правильно сделала, что изменила карьеру. Думаю, в скором времени мы услышим о твоей свадьбе.
— О свадьбе? — удивленно повторила она. Джонатан оглядел зал.
— А где Монтгомери? Должно быть, придет позднее.
— Его никто не приглашал, — твердо ответила Тори. — С чего ты взял, что он должен быть здесь? Мы расстались не совсем мирно. — Она поморщилась при воспоминании.
— Вы расстались? — удивился Джонатан. — Но я думал... Четыре месяца назад я видел в одной газете фотографию, на которой вы вместе выходите из ресторана.
Она вспомнила. Действительно, были такие фотографии: они с Рупертом улыбались в камеру, не желая выносить на публику свои разногласия. Тогда ей и в голову не приходило, что эти снимки увидит Джонатан и истолкует по-своему.
— Я... — начала она.
— Тори, пресса желает сделать несколько снимков. — Стивен внезапно появился перед ними. Он выглядел оживленным и радостным — очевидно, его вдохновили позитивные отзывы о спектакле. — И ты тоже, Джонатан, — улыбнулся он.
— Мне бы не хотелось... если позволите, — медленно проговорил Джонатан.
— Не позволю. — Стивен бесцеремонно схватил обоих за руки и потащил к репортерам.
Тори была благодарна режиссеру за настойчивость. В голове бешено скакали мысли: неужели он подумал, что между нею и Рупертом что-то было? Значит, поэтому не подавал весточки все эти долгие шесть месяцев.
Она не заметила, как закончилась встреча с журналистами.
— Идем выпьем шампанского, — шепнул ей на ухо Джонатан, когда пресса оставила их наконец в покое.
— Тебе было неприятно? — спросила она, потягивая шампанское.
Он явно неловко чувствовал себя перед объективами.
— Неужели это было так заметно?
— Боюсь, что да.
— Странно. Знаешь, после свадьбы Мэдисон и Гидеона я внезапно почувствовал себя аутсайдером — ведь они так талантливы.
— Но ты тоже талантлив, твоя музыка великолепна.
— Спасибо, — насмешливо ответил он, — но мне просто не нужна известность.
— Зря ты это! — возразила Тори. — Когда завтра в газетах ты прочтешь восторженные отзывы о спектакле, ты поймешь, что был не прав.
Джонатан ничего не ответил.
— Когда ты возвращаешься в Америку? — спросила Тори, стараясь сохранять безразличный тон. Хотя его ответ решал для нее все. Если он вернется в Америку, значит, они вряд ли снова встретятся. Вот если бы он остался хотя бы на пару недель...
