причуды. Когда ты, наконец, успокоишься и перестанешь терзаться прошлым? – она вздохнула и продолжила. – Я тебя давно знаю и люблю, но сейчас хочется встать и хорошенько встряхнуть тебя, чтобы мозги встали на место, – пыл Норы иссяк. Она замолчала и смотрела на меня, сверкающими из-под чёлки глазами.
– Ты права, – со вздохом признала я. – Давно пора начать жизнь сначала. Но что делать со страхом, Нора? Как перебороть себя и не ждать очередного ножа в спину? – «и как забыть того, кому принадлежал первый нож», – мысленно добавила я.
– Думаю, что чёрная полоса обязательно сменяется белой. Рискни, и посмотри, что получится. Что ты теряешь? По-моему, только возможность снова стать любимой и счастливой.
– Наверное, ты права.
Мы попрощались с Норой, и я поехала в аэропорт, по дороге позвонив Жене. Когда он увидел меня, его глаза заблестели, щёки приподнялись, а на губах заиграла улыбка. Женя обнял меня и поцеловал в лоб. А я поняла, что скучала по открытым синим глазам и детской улыбке, пока была в Москве.
– Скучала по тебе, – невольно вырвались первые слова.
По дороге домой Женя рассказывал о последних новостях фонда, а я делилась впечатлениями от работы в Москве.
Следующую неделю я посвятила работе и Жене. Мы проводили вместе каждый вечер. А днём, когда он приезжал в фонд и забирал меня на обед, спиной чувствовала счастливый взгляд Тамары.
Рядом с Женей я забывала о едва затянувшейся ране в груди. Но стоило ему оставить меня, как пустота и одиночество начинали подступать со всех сторон.
Чувство к нему и близко не было похоже на всепоглощающую любовь, которую я испытывала к Максиму, но оно давало сил двигаться дальше. О большем я не смела мечтать.
Солнечное и тёплое утро конца марта я провела на работе, доделывая срочный финансовый отчёт. Вечером мы договорились с Женей сходить в кино или театр. Ехала домой, предвкушая приятный вечер, когда услышала звонок телефона.
– Нужно встретиться! У меня такая новость! Ты должна это видеть, – голос Виолы звенел от напряжения.
– Что случилось? – спокойно спросила я.
– Не по телефону, – отрезала подруга.
– Хорошо, через полчаса буду дома. Приедешь?
– Уже выезжаю.
По дороге домой я гадала, что взволновало Виолу, и чуть не проехала перекрёсток на красный свет, чудом затормозив в последний момент.
Подруга сидела на скамейке перед моей парадной и что-то теребила в руках. Припарковав машину и подойдя ближе, я увидела толстую фиолетовую тетрадь.
– Наконец-то! Я думала, ты никогда не доедешь, – она вскочила со скамейки и переминалась с ноги на ногу.
– К чему такая спешка? Может объяснишь, что случилось?
– Сейчас сама поймёшь, пойдём быстрее к тебе домой.
Как только мы очутились на кухне, Виола без предисловий сказала:
– Это, – она потрясла тетрадкой, – дневник Веры, который та вела до недавнего времени. И не спрашивай, как он попал в мои руки – это случайное стечение обстоятельств, – добавила Ви, увидев, как отвисает моя челюсть и округляются глаза. – Читай вот с этого места.
Она передала тетрадку, раскрыв её примерно на середине. Опустив взгляд, я увидела лист, исписанный мелким аккуратным почерком:
«14 февраля.
Ненавижу этот день больше всего на свете! Но в этом году отвратительность праздника превзошла все ожидания.
Думала, что он уже мой. Но как же я ошибалась! Всего сутки назад была счастлива, проведя ночь с Максимом. Самое долгожданное событие в моей жизни. Конечно, пришлось организовать вечеринку с никчёмным людским сбродом – его друзьями и подругами, улыбаться весь вечер, изрядно потрудиться, чтобы Максим был пьян и не заметил, как остался в квартире один…
Но всё удалось, и мы любили друг друга почти до самого утра! А утром Максим поблагодарил меня за ночь. Извинился – всё-таки хорошо воспитан, сволочь! И попросил не болтать о случившейся с ним слабости. Ушёл, не дав мне даже слова сказать. Ненавижу его! И люблю…
Всё равно, он будет моим! Пока не знаю, что придётся для этого сделать, но Максим будет со мной навсегда. И если нужно продать душу дьяволу, то я согласна подписать договор».
Запись обрывалась, а перевернуть страницу я не смогла. Это слишком!
Закрыла дневник и протянула его Виоле:
– Зачем ты принесла эту гадость?! Думаешь, мне приятно это читать? – знаю, что звучала резко и грубо, но тогда было не до любезностей.
– Ты же прочла всего несколько строк! Читай дальше и поймёшь, почему я это сделала, – Виола не выглядела ни обиженной, ни виноватой. Она попыталась снова вручить тетрадку, но я сделала шаг назад.
– Больше ни строчки не прочитаю и тебе не советую копаться в чужом грязном белье, – я не понимала упорства Виолы и чувствовала, как учащалось дыхание и пульс.
– Ладно, не хочешь читать, тогда я расскажу эту историю, – Виола положила тетрадку на стол и села. – Оказывается, Вера училась на одном курсе с Мишей и Максимом. Она безумно влюбилась в брата. После ряда неудачных попыток встретить ответное чувство, её любовь перешла в болезненную потребность быть рядом с ним любой ценой.
Чтобы ближе подобраться к брату два года назад она стала встречаться с Мишей. Параллельно Вера описывала занятия магией. По её мнению, за пять лет изучения разных магических техник она добилась приличных результатов в колдовстве. Какая-то секта, не помню название, даже посвятила её в маги. Вера считала, что ещё немного, и навсегда получит Максима. Но тут появилась ты и разрушила планы.
В итоге ведьме пришлось найти другого, более сильного мага, и вместе с ним нацепить на Максима какую-то сеть из заклинаний и чем-то напоить, чтобы получить над ним полную власть.
Оля, я, конечно, понимаю, что это похоже на бред сумасшедшего, но, может, она действительно околдовала брата? Я часто вижу его пустые, безжизненные глаза… Вдруг это правда? Тогда Максиму нужна помощь. Только кто сможет ему помочь?..
Виола замолчала. Я тоже не знала, что сказать. В одном подруга права: на первый взгляд – полная чушь. Но, если задуматься, сегодня мы признаём, что мир сложнее, чем кажется. Существуют явления, которые наука не может объяснить. И существуют люди, которые могут нарушить законы физики… А некоторые способны видеть ауру…
– Кажется, знаю, кто сможет помочь Максиму, если всё это правда, конечно, – произнесла я, вспомнив странную встречу. – В конце пятого дня выставки в Казанском соборе ко мне подошёл мужчина в чёрном костюме с густой тёмно-русой бородой.
– Простите за беспокойство, – эхом отразился его бас от стен Собора, – могли бы вы уделить мне несколько
