в голове. Вклинился в ритм плейлиста. А что сказала она? Хотя… Едва ли в тот момент она могла говорить! Все её тело сделалось ватным. Вот, как сейчас…
Яна спрятала в куцей подушке свое раскрасневшееся лицо. Ну, кому нужна была эта поездка? Ведь могла отказаться! Придумать нелепую оговорку, свалить все на загруженность, притвориться больной. Так нет же! Она, подобно ребенку, вновь лезла в холодную воду. Желая испытать на выносливость свой организм. И вот! Рецидив, вполне ожидаемый, стоит сказать, уже заявил о себе. И чем меньше она старалась думать о будущей встрече, тем острее ощущала мандраж. И чем ближе был пункт назначения, тем сильнее стучало в висках…
Поезд подался вперед и застыл. Словно выдохся. По бетонной платформе, как будто по плацу, чеканя шаг, уверенно двигались люди в форме. «Граница», — подумала Яна, не испытав при этом ни капли волнения. Наоборот! Ей хотелось, чтобы её ссадили с поезда. Чтобы оставили здесь. В голове промелькнула абсурдная мысль — спрятать паспорт. Рискуя попасть в «черный список», а то и вовсе — в тюрьму. И пускай! Ей просто очень хотелось, чтобы кто-нибудь положил конец этой поездке.
Дверь купе отодвинулась, и в проеме возникло суровое лицо пограничника. Он окинул взглядом присутствующих и бесцеремонно вошел, пропуская вперед поводок. Четвероногий напарник, рыжий пес ростом с мелкого пони, безучастно повел влажным носом. Ярко-розовый кончик его языка дрожал, свешенный на бок между рядами острых зубов.
В купе воцарилось молчание. Будто в сумке у каждого было что-то запретное. Соседка «этажом ниже», как раз приступившая к трапезе, изъявила желание поделиться. Она извлекла колбасу и обратилась к служивому:
— Будешь?
— Оставить! — вместо собаки ей грозно ответил седой пограничник. Он дернул за поводок и пес, нацеленный на угощение, с досадой сглотнул.
— Простите, — смутилась женщина и, сунув в рот кусок колбасы, проглотила его не жуя.
Пограничник больше не сказал ни слова. Он исчез также молча, как и появился, задвинув наглухо дверь купе. С его уходом женщину прорвало.
— Подумаешь, какая персона! — в сердцах возмутилась она. Стараясь, однако, говорить приглушенно. — Колбаса-то не из дешевых!
— Ему нельзя, он на службе, — терпеливо ответил сосед. Он вздохнул и привалился спиной к утрамбованной за ночь подушке. Навскидку мужчине было лет сорок. Но усталость отпечаталась на лице, добавляя ему возраста. Коренастый и крепкий, с заметной лысиной, отвоевавшей затылок, он и сам походил на военного. Только в отставке. Возможно, этим объяснялась его благородная выдержка.
— Служба службой, а обед по расписанию! — повысила голос соседка и, уже не стесняясь, заржала, подобно пришпоренной лошади. Сверху Янке виднелись её белокурые пряди. Они колыхались в такт зычному смеху.
Зашелестела фольга, и купе наводнили съедобные ароматы. Яна свесила голову набок и краем глаза успела заметить покрытую зажаристой корочкой ножку. А рядом с ней несколько желтых картофелин. В животе заурчало. Увы! Но эти деликатесы предназначались не ей.
— Угощайтесь! — сказала дамочка в адрес мужчины. И протянула ему бутерброд, пресекая тем самым попытку «сбежать».
— Да я и не голоден, — хотел оправдаться он. Но бутерброд возвращать не стал.
— Так вот, когда проголодаетесь, так поздно будет, — затараторила женщина, снабжая свою речь неуместными взрывами смеха. — Вот у меня первый муж был охочий поесть! Так и сын весь в него. Тому лишь бы только желудок набить. Я говорю ему — ну кто тебе так готовить будет, как мать? Привык вечно сытый. А бабы сейчас! Им бы только в постель, да подарков там всяких. А то, что на кухне шаром покати, так это их не волнует…
Янка тихо вздохнула, предвидя очередную порцию душещипательных откровений. И радуясь тому, что верхняя полка позволяет оставаться невидимой. Она снова заткнула уши и прибавила громкость. За окном в обе стороны тянулся длинный, мощеный брусочками каменной плитки, перрон. Чуть поодаль виднелся белокаменный корпус вокзала. На фоне июльского неба жались друг к другу пушистые облака. И солнце, в это время года, утомленное вечной бессонницей, уже простирало свои лучи над макушками елей.
На стекло с наружной его стороны приземлилась муха. Она потопталась на месте, а затем принялась наводить марафет. Янка подумала, что ей тоже бы стоило расчесаться, поправить макияж и снять с одежды белесые катышки. Но она не двинулась с места! Пытаясь припомнить тот день, когда они встретились. Небо было таким же лазурным. И солнце светило также ласково и лениво. Вот только мухи тогда были белыми…
Хоть и не с первого раза, но снег все же лёг. И теперь сыпал без передышки. Как будто стремясь за один день выполнить зимнюю норму. Комочки слипшихся в танце кристаллов кружились снаружи, атакуя стекло. И казалось, что все пространство между небом и землей заполнено пухом. Словно где-то, в невидимой поднебесной прорвалась гигантская подушка. И теперь белоснежные перья сыпались вниз, устилая слепой горизонт.
Погода манила на улицу, но Яна не могла отвлекаться. Она увлеченно работала! Фанерная столешница примыкала к широкому подоконнику. И на ней, как на витрине, были разбросаны всевозможные заколки, шпильки и резиночки для волос. Пару голов с париками разных оттенков стояли поодаль.
Рыжая Николь и темноволосая Жанна с наигранной «завистью» наблюдали за чудом перевоплощения. В этот раз в центре внимания была белокурая Никки. Именно эту модель Яна выбрала для репетиции. Невеста по имени Лиза, которую ей предстояло готовить «на выданье», тоже была блондинкой.
— Итак, приступим! — с улыбкой сказала она, обращаясь к своей бессловесной модели.
Затем нажала клавишу, оживляя экран ноутбука. «Свадебные прически из косичек. Видео урок», — гласила надпись. В плетении колосков Янке не было равных! Она могла, не глядя создать из любых, даже самых коротких волос, фантазийное «нечто». Однако для творчества не существует границ. И совершенствовать навыки никогда не лишне.
К тому же, новая клиентка была особой капризной. «Хочу то, не знаю что», — примерно так звучало её пожелание. Янку ей порекомендовали, как одну из лучших! И теперь не ударить в грязь лицом — было делом чести.
Тягой к чужим головам Яна грешила с раннего детства. И для нее самой выбор специальности был очевиден. Чего нельзя было сказать о маме! Для которой слово «парикмахер» мало чем отличалось от профессии «дворника», или «посудомойки». Все одно — обслуга! Идя на поводу у материнских амбиций, Яна с отличием окончила престижный ВУЗ, получила диплом специалиста в области связей с общественностью. И даже, повинуясь течению, отработала несколько лет в стенах промышленной мануфактуры.
Там на юную практикантку обратил внимание уже