не слишком молодой, но все еще привлекательный руководитель департамента.
— Ах, Яна, Яна, Яночка! — напевал он всякий раз, проходя мимо её рабочего места. И всегда чем-то одаривал. То выудит из-за пазухи новую ручку, то подсунет под нос раздобытую где-то конфету. А однажды и вовсе расщедрился! И среди принесенных им на подпись бумаг Яна обнаружила… шоколадку с изюмом.
Высокий, приятно пахнущий, разведенный интеллигент.
— Ну что тебе еще нужно? — недоумевала мать.
В ее понимании Павел Борисович был идеальным претендентом на роль супруга. Двое детей? Не беда! Они живут с бывшей женой. А ты будешь жить в его трешке, в одном из самых козырных районов города. Ему немного за сорок? Ну и пускай! Свежесть в мужчине не главное. Ты ведь не фрукт выбираешь.
— А как же любовь? — вопрошала Яна. Но для матери все, что не исчислялось в денежном выражении, служило пустым звуком.
— Любовью сыт не будешь, — говорила она. Разменяв четвертый десяток, и разменяв двух мужей, мама не утратила веры в то, что миром правит… Нет, отнюдь не любовь! А деньги.
— У него фамилия некрасивая, — выдвигала Яна свой сомнительный финальный аргумент. — Коромысло!
— Тоже мне, проблему нашла, — хмыкала мама, изучая в карманном зеркальце левый глаз.
Её красота увядала, но медленно. Природа, словно сжалившись, позволяла стареть не спеша. Издалека их можно было принять за сестер. Обе стройные, легкие и длинноволосые. И только вблизи их разница в возрасте становилась заметной.
— Тогда забирай его себе. Дарю! — усмехалась Янка. И мать, сперва оскорбившись, задумчиво хмурила лоб. А после, прикинув в уме «за» и «против», бросала:
— А что? Может быть!
Янка цвела на глазах. Как бутон открывает свои лепестки постепенно. Не торопясь обнаружить уязвимую сердцевину. Скрывая её, интригуя и волнуя мужские сердца. И в стенах предприятия, кроме разведенного интеллигента средних лет, нашлось немало других претендентов. Кто-то из них, будучи связанным клятвами верности, ограничивался невинным флиртом. Другие, невзирая на субординацию, предлагали продолжить знакомство за стенами офиса.
Янка жила, наслаждаясь, одаривая вниманием разнообразный мужской контингент. Позволяя себя провожать, принимая подарки и комплименты. И не спеша ограничивать свой выбор кем-то конкретным. Как раз тогда в числе её воздыхателей появился Лёшка. Не то, чтобы классный! Такой себе…
— Попович? — уточнила с порога мать.
— Никитич, — поправила Яна.
— Значит, Добрыня, — ответила мама, демонстрируя «энциклопедические» знания.
Он все время присутствовал рядом. Незримо. В столовой предприятия она ловила на себе его пристальный взгляд. Он отводил глаза, но через минуту все повторялось. Как-то раз на совместном празднике года, где в числе подающих надежды сотрудников мелькнула и Янкина фамилия, он решился заговорить с ней. Чем скорей напугал!
Янку весьма насторожил тот факт, что новый знакомый в курсе того, «что она делала прошлым летом». Он был в курсе того, какая музыка ей нравится. Знал, что по гороскопу Янка — «телец», а точнее, тёлочка. И окончательно добил своей рецензией на фильм, недавно ею просмотренный.
Она струсила: либо парень был экстрасенсом, либо маньяком. В экстрасенсов Янка не верила. И потому остаток вечера старательно дистанцировалась. Он нашёл её сам! Когда девушка, отбившись от стаи подружек, проверяла на улице целостность каблука.
Алексей, так звали странного типа, возник, преграждая ей путь.
— А в жизни ты круче, чем на фото, — сказал он, избегая смотреть в её сторону.
Янка выпрямилась и уставилась на него. С виду приличный человек. Одежда опрятная, стильные туфли и волосы приглажены с умом. Последнее она сразу подметила опытным глазом! Он не был похож на маньяка. Скорее наоборот. Его внешность внушала доверие. Серые глаза смотрели спокойно, уголки губ были приподняты, обозначая намек на улыбку. Но та выходила печальной. Сказав что-то, он тут же хмурился, как будто жалея о сказанном. Вот и теперь стоял, глядя под ноги.
— Ты видел мои фотографии? — ужаснулась она, как будто речь шла о чём-то постыдном.
— Ну… да, — Алексей смущенно пожал плечами. — А что, нельзя было?
Все оказалось предельно просто. Они дружили в соцсети. А Янка даже не помнила его аватарку! «Надо быть осмотрительнее», — решила она, изучая страничку своего молчаливого «друга». Его социальный профиль был также немногословен. Она не стала его удалять, или блокировать. Сперва хотела оценить фотографию, где он выглядел круче, чем в жизни. Но удержалась!
Алексей, однако, демонстрировал чудеса терпеливости. Он бродил за ней, словно тень. Не мешая и не навязывая свою, уже не единожды отвергнутую, персону. Появлялся в тех же местах, что и она. Как будто следил! В ресторане, где они отмечали день рождения подруги. В спортклубе, куда она ходила каждую пятницу. И даже в торговом центре, где находился её любимый салон красоты.
Янку веселил этот факт! «Толстый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах», — думала она, когда голова его с гладко зачесанными волосами мелькала в массовке. Алексей не был толстым. Но забавно робел, предлагая ей донести пакеты. Он караулил её каждый раз после «гулек с подружками». И те уже стали его узнавать.
— Опять твой дежурит! — говорила Маринка, кивая на невзрачный седан. Увидев её, машина зазывно мигала фарами.
Можно было назвать это дружбой. Если бы не поцелуй, которым она шутливо расплатилась с ним однажды. Лёшка воспринял всерьёз. Кстати, да! Спустя время он стал просто Лёшкой.
— Ты же сказал, что дружба — это всё, что тебе нужно! — напомнила Яна.
Он нахмурился:
— Значит, не всё.
Они перестали дружить, перестали общаться. И Яна с удивлением обнаружила, каких размеров дыра появилась в её некогда слаженной жизни. Как будто из механизма вынули какую-то важную часть. Он работает, но уже через силу…
Дверной звонок застал её в самый разгар «операции». И Яна чуть не выронила зажатые между пальцами пряди волос. Прерываться было нельзя! Она с опозданием вспомнила, что ключ остался в замке.
На столе зазвонил телефон. «Лёсик», — высветилось на экране. Теперь она так его называла.
— Щас! — прокричала Яна в сторону двери, продолжая плести колосок.
Лёшка был терпеливым. Он и сейчас терпел все её выходки, решал бытовые вопросы, не напрягал. И за пару лет совместной жизни ничем себя не скомпрометировал.
— Ну, прости, — выдавила Яна, глядя, как он подпирает плечом однотонную стену подъезда. Лешка вздохнул обреченно и прошел мимо неё внутрь квартиры.
Талый снег оставил следы у него на плечах, каплями мелкой росы украсил носки тяжелых ботинок. Наблюдая, как он разувается, Яна заранее знала, что обида продлится недолго. Стоит ей подойти и обвить его шею руками, как его отстраненный взгляд потеплеет. Она скажет: «Ну, Лёсь», — и потрется кончиком носа
