Тогда он тоже решил молчать. Его раздирало чувство вины. Ни одна беременная женщина не должна подвергаться такому стрессу, какому он подверг Эви. Он должен был обращаться с ней бережнее. Она заверила его, что секс ребенку не навредит, но они занимались им подолгу и в разных позах. Разве он следил за тем, чтобы она правильно питалась и достаточно отдыхала?
Временами Ник забывал, что их брак – всего лишь деловое соглашение. Он с нетерпением ждал своего возвращения домой с работы. Ему доставляло удовольствие болтать с Эви за ужином обо всяких пустяках, засыпать и просыпаться рядом с ней.
С потерей ребенка их соглашение потеряло всякий смысл. Когда Эви немного окрепнет, она захочет вернуться в Даллас. Она только вчера сказала ему, что его мать вернулась домой, чтобы обрести свою индивидуальность, которую потеряла, оказавшись в непривычных для себя условиях. Эви, возможно, тоже захочет вернуть свою индивидуальность.
Он ненавидел Фаррали за ее эгоизм, но, к своему удивлению, Эви он ни в чем не винил. Эта ситуация совсем другая, и ему следует помочь Эви вернуться к привычной жизни.
Для начала он купит для нее суши и крепкий кофе, чтобы немного ее подбодрить. Это, пожалуй, единственное, чем он сейчас может ей помочь.
Прошло двадцать четыре дня с тех пор, как Эви распрощалась с надеждой и вернулась домой.
Лежа на диване, она тупо смотрела на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора. У нее не было ни желания, ни сил чем-либо заниматься.
Физически она была в порядке, но испытывала душевное опустошение. Она вставала каждый день, что-то делала, изображала на лице вежливую улыбку, когда было необходимо, но все это напоминало механические действия робота. Она чувствовала себя дублером, вынужденным играть роль, которая совершенно ему не подходит.
Ее окружали родные и друзья, но она не хотела быть с ними. Она хотела быть в Вегасе с Ником.
Ей понадобилось много времени, чтобы это признать. После ее возвращения из больницы Ник был добр и внимателен к ней, но держался отчужденно. Он перебрался в комнату для гостей, и они жили как соседи. Затем он начал говорить о Далласе как о лучшем месте на земле. Странно, что он не купил ей авиабилет.
Через неделю она не выдержала, позвонила в «Харкорп» и распорядилась, чтобы за ней прислали самолет компании. На нем прилетела Гвен, и всю дорогу до Далласа Эви проплакала у нее на плече. Эви не упоминала ни о беременности, ни о выкидыше, но что-то во взгляде Гвен говорило, что она знает намного больше, чем ей рассказала Эви.
С тех пор прошло двадцать четыре дня, но лучше Эви не стало. Ей казалось, будто внутри у нее все умерло. Она даже плакать больше не могла. Бенни сказала, что пришлет к ней психотерапевта, если она не придет в себя. Но Эви не могла воспрянуть духом, потому что рядом не было Ника.
Она поклялась себе, что больше никогда не влюбится в мужчину, который будет сомневаться в ее моральных качествах. Боль расставания была слишком сильна.
Зазвонил телефон. Эви не хотела отвечать на звонок, но понимала, что должна это сделать.
Это был швейцар.
– Миссис Рокко… – произнес он, и ее сердце болезненно сжалось. Совсем скоро она перестанет носить фамилию Рокко.
– Да, Ховард?
– Ваш брат поднимается к вам.
Только Уилла ей сейчас не хватало!
– Спасибо, что предупредили.
Дверь не была заперта, но она поднялась с дивана и поправила одежду и прическу, не желая предстать перед Уиллом в растрепанном виде. Только она включила кофеварку, как дверь открылась и в квартиру вошел ее брат.
Эви изобразила на лице улыбку и поцеловала его в щеку:
– Привет, Уилл. Что тебя привело?
– Нам нужно поговорить.
Эта фраза не предвещала ничего хорошего.
– Хорошо. О чем? Хочешь кофе?
Покачав головой, он пронзил ее взглядом:
– Ты не вернулась к работе.
Эви пожала плечами:
– Думаю, мне пора выбраться из-под крылышка старшего брата и самостоятельно заняться своей карьерой.
Уилл продолжал на нее смотреть, заставляя ее нервничать.
– Кроме того, Келли прекрасно со всем справляется. Было бы несправедливо дать ей повышение и почти сразу вернуть ее на прежнюю должность.
Уилл никак на это не отреагировал.
– Что? – спросила она.
– Джексон сказал, что занимается твоим разводом.
– Напомни мне, чтобы я объяснила Джексону, что такое конфиденциальность, – пробормотала она. – Да, он им занимается. Думаю, ты все понял, когда я вернулась домой. Ты был прав. Мое замужество было глупым импульсивным поступком.
И она дорого за него расплачивается.
– Но понятным при сложившихся обстоятельствах, – произнес Уилл.
Эви всмотрелась в черты брата. Черт побери, он, похоже, на самом деле все знает.
– Как ты узнал?
Между его бровями залегла складка.
– Я не идиот, Эви.
– Тебе сказала Гвен, не так ли?
Уилл на это не ответил.
– Следовало сразу обо всем мне рассказать, сестренка, – мягко произнес он, и на ее глаза навернулись слезы.
– Я думала, что вы все во мне разочаруетесь. Рассердитесь на меня за то, что я снова подвела семью и дала прессе новый повод для сплетен.
– Ты слишком беспокоишься о том, что думают другие люди. Я твой брат, забыла? Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше?
– Я в порядке. После выкидыша на раннем сроке не требуется долгий период восстановления.
Уилл снова нахмурился:
– Тогда почему ты почти все время прячешься в своей квартире, словно отшельница?
– Если ты хочешь, чтобы я снова выписывала чеки и перерезала ленточки, я буду это делать. Только не сейчас, ладно?
– Эванжелин…
Она подняла руку:
– Не сейчас, Уилл. Я не хочу с тобой ссориться.
– Теперь я абсолютно уверен, что с тобой что-то не так. Раньше ты никогда не сдавалась.
– Что?
– Тебя что-то гложет.
«Да как он смеет!»
– У меня только что был выкидыш. Думаю, я имею право какое-то время хандрить.
– По-моему, дело совсем не в этом.
От гнева Эви бросило в жар.
– Откуда ты можешь знать? Я не хотела забеременеть, но это произошло. Я не осознавала, как сильно хочу ребенка, пока не потеряла его.
Ее голос предательски сломался. «Я не буду плакать», – сказала она себе.
Уилл сложил руки на груди и оглядел ее сверху вниз. Эви всегда раздражало, когда он так пристально на нее смотрел.
– Тогда почему ты сейчас не находишься в Лас-Вегасе и не пытаешься снова забеременеть?
Кровь застучала у нее в висках.
– Хочешь поссориться? Давай разозли меня, Уильям.
Уилл не заставил себя долго ждать.
– Может, в конце концов ты поняла, что твой Ник неудачник, и тебе стало стыдно?
«Вот негодяй!»
Она так сильно сжала пальцы в кулаки, что ногти впились в ладони.
