– Лгунья, – хрипло сказал он. – Ты прекрасно знаешь, что я без ума от твоего потрясающего тела.
Он повернул Эви к себе лицом, продолжая обнимать ее бедра. Ноги Эви подкашивались, все тело словно налилось огнем. Рашид смотрел на ее белый плоский живот, в котором скрывался их ребенок, ничем еще не выдававший своего присутствия. Потом поднял взгляд к ее вздымающейся от волнения груди.
– От каждого сантиметра твоего тела, – так же хрипло добавил он.
Эви с трудом сделала дрожащий вдох, ласково коснулась ладонью щеки Рашида, заставляя его посмотреть ей в глаза. Золотистые глаза Рашида потемнели, в них видны были признаки надвигающейся бури. Эви большим пальцем провела по его губам, слегка раздвинула их. Ноги больше не могли держать ее, и она медленно опустилась на колени рядом с Рашидом.
– Мне вовсе не нужен отдых, – мягко сказала она. – Мне нужен ты…
Рашид только грустно вздохнул:
– Но…
Эви не дала ему договорить, порывисто прижавшись к его губам. И с восторгом и торжеством отметила, что он не сопротивляется. Эви чувствовала, что постепенно оживает…
Он продолжал сжимать ее бедра ладонями, поэтому Эви сама начала раздевать его. На ее взгляд, на нем было слишком много лишнего; нетерпеливыми жестами она стянула с его плеч пиджак и взялась за галстук.
Ни разу за все два года, что они были вместе, она так не желала его, как сейчас, и наконец почувствовала под своими ладонями тепло его кожи.
Со страстным стоном Рашид отбросил рубашку с пиджаком и, прижав Эви к себе, нашел губами ее затвердевшие соски, отчего все ее тело словно запело.
Сколько времени они уже не были вместе? Пять недель?
Их дыхание стало жарче, тела горели словно в огне, они дрожали, как в лихорадке. Когда он резко поднялся на ноги, Эви встала с ним вместе, крепко обхватив его за шею.
Его губы снова нашли ее рот; она прижималась к нему в безмолвной мольбе. Но когда она коснулась ремня его брюк, Рашид внезапно схватил ее на руки и положил на кровать.
– Нет! – простонал он, резко отстраняясь от Эви и принимаясь собирать разбросанную одежду.
– Ч-что значит «нет»? – задыхаясь, пролепетала она, не желая верить своим ушам. Не может быть, чтобы он отталкивал ее!
– Прости меня, – срывающимся голосом пробормотал Рашид. – Я не хотел заходить так далеко. Мы не должны… Я дал зарок.
– И что же это за зарок? – настаивала она.
– Клятва Аллаху, – признался он, – что я буду обращаться с тобой уважительно.
– У меня для тебя интересные новости, Рашид, – сообщила Эви, мрачно натягивая на себя брошенную ей ночную рубашку. – Мне такое обращение вовсе не кажется уважительным. Мне просто кажется, что ты меня отвергаешь.
– Это оттого, что ты неправильно меня поняла, – пояснил он, поднимая с пола пиджак и завязывая галстук. – Я слишком долго недооценивал тебя, не понимал, как ты для меня много значишь. Этот грех я должен исправить. Теперь все будет по-другому!
– Какой еще грех? – раздраженно переспросила Эви. – Что тебе хочется заняться со мной любовью?
– И что я был чудовищно слеп к тому, что наши отношения означали для твоей гордости, для твоего самолюбия, для твоей репутации.
– Думаешь, от этих слов мне станет легче?
– За время наших отношений я превратил тебя в объект насмешек, унижений и даже угроз, – продолжал он. – Я стоял в стороне и наблюдал, как твоя семья шипит на тебя на свадьбе твоего брата. Я видел, как все гости застыли от ужаса, когда ты поймала свадебный букет Кристины! А потом я видел, как ты стояла одна на берегу пруда, ночью, а потом швырнула этот чертов букет в воду, как будто выбрасывала всякую надежду на то, что мы будем вместе! И все-таки, видя все это, – Рашид задышал тяжелее, мрачнея еще больше, – и отлично зная, как тебе должно быть тяжело, я очень скверно отреагировал на твое известие о ребенке! Как ты вообще со мной продолжала разговаривать после этого, не знаю!
Эви не ответила – да и что она могла сказать? Он говорил в точности так, как все и было. Да, она выбросила тот злосчастный букет вместе со всеми надеждами. Да, он скверно отреагировал на известие о ребенке.
– И все же я не понимаю, как это связано с тем, что ты не хочешь заниматься со мной любовью, хотя мы только что поженились.
– Я дал клятву Аллаху, – сказал он. Разговор вернулся в ту же точку, с которой начался. – Когда ты попала в больницу и я сидел там, ожидая своего приговора, я поклялся Ему, что если Он даст мне еще один, последний шанс, то я никогда больше не позволю себе относиться к тебе как раньше. А так как секс – это единственное, что я тебе давал раньше, – подвел он черту под своим объяснением, – то как раз секс подождет до тех пор, пока я не докажу тебе, что ты для меня гораздо больше, чем просто источник физического удовольствия.
Так вот из-за чего весь спектакль? Из-за какого-то там глупого обещания Аллаху, которое он дал еще в больнице, когда просидел там больше суток и извелся от чувства собственной вины и от страха?
Эви откинулась на подушки. Ее гнев прошел, и она задумчиво посмотрела на Рашида.
– Ты не повредишь ребенку, – беспечно пообещала она. – Если все это было из-за страха за него.
– Не только, – отрицательно покачал головой Рашид.
– Я спрашивала доктора неделю назад, когда ездила на консультацию, – продолжала настаивать Эви. – И он сказал, что физическая близость ничему не угрожает.
– Мир полон сирен-соблазнительниц, – устало вздохнул он. – Но почему мне суждено было жениться на одной из них?
– Кисмет, – ответила Эви, бросая на него откровенно приглашающий взгляд. – А я не могу убедить тебя передумать и лечь спать со мной? – Она провела пальцем по его губам.
– Нет.
– Даже несмотря на то, что сегодня – день моей свадьбы и я чувствую себя просто-напросто отвергнутой?
– Отдыхай, – приказал Рашид и направился к выходу.
– Ну хорошо, – сказала она, садясь. – И как долго это твое покаяние будет еще продолжаться?
Его спина снова напряженно замерла. Эви пронизало ужасное подозрение.
– Рашид… – задрожавшим голосом пробормотала она. – Что-то не так со мной или с ребенком? От меня что-то скрывают?
– Нет, что ты! – возмущенно воскликнул Рашид, обращая к ней посерьезневшее лицо. – И ты, и ребенок абсолютно здоровы! Никто и никогда не посмел бы скрыть что-либо от тебя!
– Тогда в чем дело? Что ты скрываешь?
Рашид шумно выдохнул, и Эви снова увидела вспышку гнева в его глазах, прежде чем он отвернулся.
– Ничего, – сказал он.
Но Эви успела заметить его нерешительность, и ее охватила паника. Вскочив с кровати, она подбежала к нему и дрожащими пальцами вцепилась ему в локоть.
– Не лги мне! – воскликнула она. – Не смей мне лгать! Что-то происходит, о чем ты мне не говоришь, и я хочу знать, в чем именно дело!
На скулах Рашида заходили желваки, твердые мускулы напряглись. Его напряжение передалось и ей, внутри нее зазвенели тревожные сигнальные звоночки.
Наконец Рашид, повернувшись к ней и увидев ее бледность и испуганные глаза, сдался.
– Хорошо, – сказал он, беря ее за руку и ведя обратно к кровати. Усадив Эви, он взял себе стул и сел напротив, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел сказать тебе об этом как можно позже, – признался он. – Но вижу, что ты представляешь себе все в гораздо более черном свете, чем это есть на самом деле. – Он подался вперед и снова взял ее за руки. Мягко и негромко произнес: – Мы летим ко мне домой, Эви. В Беран.
Беран… Эви широко раскрыла глаза и выпрямилась, не веря своим ушам. Бессильно вздохнула.
– Тебе нечего бояться, – поспешно заговорил Рашид. – Неужели ты думаешь, что я сделал бы это, будь там хотя бы малейшая вероятность опасности?
Нет, конечно, не сделал бы, однако это Эви не успокаивало. Одна мысль о том, что она окажется у него дома, повергала ее в ужас.
И все же Эви должна была это предвидеть! Как она раньше не догадалась? Ведь она только что вышла замуж за Рашида! Стала женой наследника беранского трона! Может быть, она носит в себе его преемника!
