И она все равно будет улыбаться — несмотря ни на что и даже вопреки всему.
Неделя пролетела незаметно. Николь погрузилась в работу, собирая игрушки Аарона, пакуя вещи Тильды. Когда ребенок наконец узнал, что они скоро переедут, он целый день ходил за Николь и ныл, что никуда ехать не хочет.
— А там больше комнат, и у тебя будет больше места для игр. И еще там огромный парк, у тебя появятся друзья, ты будешь играть с другими мальчиками, — в который раз объясняла Николь преимущества нового жилища.
— Не хочу. — От обиды малыш даже притопнул ножкой.
— Но твой дедушка и тетя раньше жили там, теперь они хотят вернуться домой.
— А мама тоже там жила, когда была маленькой?
Николь кивнула. Аарон впервые упомянул маму.
— Хочешь, я попрошу дедушку и ты будешь спать в ее комнате?
Мальчик нахмурил лоб, размышляя над ее предложением.
— Мама сейчас на небесах.
— Совершенно верно, малыш.
— А она может вернуться?
— Боюсь, что нет.
— А я хочу, чтобы у меня была мама.
— У тебя есть я. — Николь опустилась на колени и обняла его. — Я люблю тебя, детка.
— И я тебя люблю. Расскажи мне об этом доме.
— Это не дом, а настоящий дворец для настоящего принца, — раздался у них за спиной голос Росса. — Там много места, чтобы бегать и играть.
— Дедушка! — С радостным воплем Аарон кинулся к Россу.
Николь напряглась: как долго Росс стоял на пороге и что ему удалось услышать из их разговора? Понял ли он, как важна для ребенка мать, как нужны ему тепло и ласка? И что он скажет теперь?
Росс и виду не подал, что заметил ее замешательство. Он с энтузиазмом рассказывал ребенку, что их там ждет.
— А когда мы едем?
— Завтра.
От восторга глаза у Аарона широко открылись, на секунду он замер, но тут же запрыгал, хватая по очереди за руку то Николь, то Росса.
— Завтра! Завтра! Мы едем завтра!
— Ну, а теперь помоги Николь с игрушками, — Росс подмигнул внуку и обратился к Николь: — Как будет свободная минутка, зайди ко мне.
О Господи!
Но, когда она вошла, он сразу заговорил о переезде, а в конце добавил:
— Я бы хотел, чтобы ты завтра с утра поехала вместе с Тильдой, до того как проснется Аарон. Прислуга уже получила все необходимые распоряжения, вас будут ждать. Тильда не хочет ехать в больницу, говорит, что дома ей будет лучше. Поэтому я решил нанять еще сиделку, чтобы за Тильдой был круглосуточный уход.
Неужели Тильда останется дома, только чтобы умереть? Николь ужаснулась этой мысли. Нет, этого не может быть, Тильда не может умереть… А что станет с Аароном, когда и она уйдет? Бедный малыш останется один в огромном доме. Рядом будет дедушка, но большую часть времени мальчику придется проводить с прислугой или няней. Снова чужие люди.
— О чем ты так глубоко задумалась?
— Я подумала, что будет с Аароном.
— В смысле? Уверен, дом ему понравится, он быстро к нему привыкнет.
— А что случится, когда не станет Тильды и уйду я?
— Когда это случится, тогда и будем думать, — отрезал Росс.
А ты на что надеялась? Что он предложит тебе остаться навсегда? Пора избавиться от иллюзий. Придет время, и Росс крепко пожмет ей руку, поблагодарит за все хорошее, скажет: «До свидания!» и больше не вспомнит. Или нет, вспомнит как о человеке, который помог ему в трудную минуту. Но, разумеется, не будет страдать от ее отсутствия.
Дом понравился Николь сразу. Он был еще величественнее и красивее, чем она представляла, по стены были увешаны семейными фотографиями, и потому казался уютным и теплым.
Росс застал ее за разглядыванием фотографий.
— Если хочешь, можешь их сиять, я возражать не буду. Меняй что хочешь по своему вкусу.
Николь отрицательно покачала головой.
— Они ничуть не мешают, а Аарону будет полезно знать, какими были его мать и бабушка. Тэра была очень красивой девочкой.
Росс гордо кивнул.
— Лучшей. А ты и вправду любишь маленьких детей?
— Люблю. Когда у меня есть свободное время, я с удовольствием провожу его с племянниками. Для двоих из них я крестная мать. — Николь вдруг подумала, как давно она их не видела — с тех самых пор, как вышла замуж за Росса.
— А ты хочешь своих детей?
— Да, когда я встречу человека, который по-настоящему меня полюбит, — ответила Николь.
— Скоро ты будешь свободна.
Это было совсем не то, что она хотела бы услышать. Глаза обожгли слезы, Николь отвернулась. А все потому, что ее угораздило влюбиться в Росса.
— А какая комната моя?
Росс махнул в сторону двери за спиной и почему-то помрачнел.
Она поняла, почему, когда открыла в комнате дверь шкафа: там оказались вещи Элисон. Значит, раньше эта комната принадлежала его супруге, поэтому из спальни можно попасть в общую ванную, а оттуда в его спальню.
— Извини, что я тебя беспокою, но, кажется, у меня проблема.
Росс нахмурился, но когда следом за Николь вошел в комнату, все понял.
— О, черт! Я совершенно забыл. — Он явно смутился.
Росс действительно забыл обо всем, что было связано с его браком.
— Хочешь, я все запакую и отправлю в магазин подержанных вещей? — пришла на помощь Николь.
— А тебя это не затруднит?
— Конечно, нет.
— Извини, я должен был сам об этом подумать.
— Все в порядке, я все понимаю. Может, хочешь что-нибудь взять на память?
— Нет, выкинь все, — резко ответил Росс и быстро вышел.
Николь спустилась вниз, нашла экономку и попросила ее помочь.
— О, мадам, я здесь новенькая, я и подумать не могла, что это не ваши вещи. Если хотите, я сама все уберу.
— Не надо, и называйте меня Николь.
Пока они разбирали вещи, Николь пришла к выводу, что бывшая жена Росса обладала великолепным вкусом. Она и сама была бы не прочь иметь многое из этих вещей. Теперь понятно, почему Росс выбрал именно ее — она напоминала ему его первую жену.
Ночью Николь спала беспокойно, долго ворочалась и не могла уснуть. Может, из-за нового места, а может, из-за того, что Росс находился буквально за стенкой.
Она не может к нему прикоснуться, но кто помешает ей мечтать? Тем более что ей ничего не стоит представить, как он лежит рядом. Вот она уже чувствует жар его тела, ощущает на губах его дыхание, а его руки в сладострастной истоме блуждают по ней. Сердце Николь учащенно забилось… и вдруг она услышала детский крик. Аарон! Николь вскочила с кровати и бросилась к двери. В коридоре она нос к носу столкнулась с Россом.
И только увидев его одних трусах, она поняла, что на ней нет ничего, кроме легкомысленной воздушной ночной рубашки. Впрочем, в сексуальном плане она его не интересует.
