Шали, серебряные украшения, коробка с ценными книгами, многие из которых были самыми первыми изданиями. Деревянная статуэтка Иисуса, еще одна – Девы Марии, – вырезанные первыми коренными американцами, обратившимися в католическую веру. Гобелен с вышитым на нем единорогом относился к Средним векам. Потом еще одна коробка, а на ней – три куклы в одежде викторианской эпохи.
Хэлли закрыла рот руками, не в силах высказать весь ураган эмоций, бушующий у нее внутри.
Повернувшись, она увидела Марка. Он смотрел на нее с видом мрачного удовольствия. Она кивнула в знак благодарности, и ее глаза наполнились слезами.
На его лице проступила озабоченность.
– Не плачь, – попросил он. – Пожалуйста.
– Просто не могу сдержаться, – сказала она, пытаясь засмеяться. – Это так невероятно, все мои вещи вернулись назад!
Хэлли подбежала к входной двери в музей и раскрыла тяжелые дубовые створки. Оживленная, полная энергии, с уже высохшими глазами, она распоряжалась, куда нести первые коробки. Ей казалось, что старое здание озарилось светом, когда одна за одной вещи возвращались на свои места.
Марк стоял снаружи и проверял по списку, все ли на месте. Хэлли объясняла полицейским, куда что положить. Потом, когда все уйдут, они с Трейси расставят все как надо. Картины и рамки Хэлли развесит, серебро отполирует, почистит запылившихся кукол. Она вернет порядок в музей, вернет порядок в ее наследие, в наследие города, который принял Хэлли пятилетней сиротой под свое крыло, вскормил и взрастил ее.
– А где твоя сестра? – поинтересовался Марк.
– Она дома, отдыхает.
– Как у нее дела?
Приятно было, что Марк спрашивает про Трейси, даже если он не одобряет то, как Трейси удалось избежать наказания. Но он не знает, что у Хэлли имеются свои соображения на этот счет и намерения помочь кузине исправиться.
– У нее все хорошо, – сказала Хэлли. – Хотя она подхватила простуду, поэтому осталась дома. О, это наверх отнесите, пожалуйста, – обратилась она к полицейским, которые как раз несли гобелен, вставленный в резную деревянную рамку.
Марк еще раз просмотрел список.
– Это все? – спросил он Кэри Оуэнса, розовощекого офицера, который спускался вниз.
– Да, сэр, – отвечал тот. – Но...
– Что-то не так? – спросила Хэлли, сбегавшая по лестнице вслед за Оуэнсом.
Марк взглянул на нее. Она стояла на последней ступеньке, такая живая, цветущая, радостная. Ее лицо светилось от счастья.
– Что такое? – спросила она снова.
– Одного номера не хватает. – Ему не хотелось говорить ей об этом, но выбора не было. – Твой альбом для вырезок. Его нет среди вещей, которые мы обнаружили.
Хэлли вцепилась в перила, ее радость сменилась тревогой.
– О, нет.
– Черт, – пробормотал он. – Я мог бы поклясться... – Он повернулся к Оуэнсу: – Вы уверены, что в фургоне ничего не осталось?
– Мы вытащили оттуда все и перегрузили в служебную машину. С начала и до конца. Правда? – обратился тот к напарнику. Ортега кивнул, Оуэнс посмотрел на Марка и пожал плечами. – Мне очень жаль, сэр.
Марк заметил, что у Хэлли опустились плечи. Он подошел к лестнице, протянул ей руку.
– С тобой все нормально?
– Что? – Она вышла из забытья, посмотрела на его руку, оперлась на нее и спустилась с лестницы. – Мне казалось, что все здесь. Я думала, мой альбом лежит в одной из коробок.
– Нет, мэм, – сказал Оуэнс с сожалением. – Среди того, что мы нашли, альбома для вырезок не было.
– Можно я проверю? – Хэлли тут же заглянула в коробки, осторожно перевернула там все содержимое, но альбома для вырезок не обнаружила. Она побежала к фургону и забралась внутрь. Через пару минут вылезла и медленно поплелась к Марку. – Пусто, – сказала она.
– Мы найдем его, – заверил он ее.
Он видел, как в ее глазах мелькнул проблеск надежды.
– Правда?
– Я сделаю все, что смогу, – обещал он. – Все, что от меня зависит. Это я тебе обещаю.
Он хотел сказать ей, что обязательно вернет Хэлли ее драгоценный альбом. Это наследие семьи, ответственность за которое она, в полном одиночестве, слишком долго несла на себе. Но теперь он рядом и поможет ей.
О чем я только думаю! – остановил себя Марк. Как официальное уполномоченное лицо, я возвращаю украденные вещи жертве ограбления и в то же время погружаюсь в неисполнимые фантазии. Воображаю себя рыцарем, защищающим прекрасную даму, словно Дон Кихот, несущий надежду отчаявшимся. Но это же полное безумие, и не только потому, что у меня нет права считать ее своей женщиной – этот вопрос уже давно решен, – но и потому, что мы с Хэлли живем в реальном мире.
А в этом мире существуют типы, подобные Гасу Мэдисону. Наверняка он узнал от Трейси, как много этот альбом значил для Хэлли, и решил нанести ей удар, который причинил бы сильную боль.
– Просто не сдавайся, вот и все, – сказал Марк, пожав ей руку, пытаясь утешить. – Я допрошу Мэдисона, добьюсь от него истины.
– Правда? – снова спросила Хэлли, и в ее карих глазах блеснули надежда и доверие.
Она загадочно улыбнулась ему, и он почувствовал, как сердце сжалось в груди от незнакомого и сильного чувства.
Его женщина.
Эта мысль пронеслась у него пару минут назад и все еще резонировала в голове. Какой же он глупец! Как Хэлли может быть его женщиной? Человек ее мечты, мужчина ее жизни должен осесть здесь, в Промисе. Как она может быть его женщиной, когда он уже сказал ей – и сказал правду, – что он не собирается тут оставаться?
Однако его воображение уже разыгралось. Марк даже пожелал втайне, чтобы все было иначе.
Но желания никогда не исполняются, напомнил он себе, бессознательно цитируя отца. Усилием воли отогнав от себя внезапное видение, Марк кивнул полицейским.
Отгоните машину в участок и возвращайтесь к своим обязанностям. И спасибо вам, ребята.
– Вы поедете с нами, сэр? – спросил Оуэнс.
– Нет, – ответил он к собственному удивлению. – Вернусь пешком чуть позже.
Офицер приложил руку к козырьку, и они вместе с Ортегой ушли.
Марк вернулся в музей, снова начал перебирать коробки на полу. Большие предметы, такие как картина, гобелен, шпаги, уже отнесли наверх. Остальное в беспорядке лежало вокруг. Вошла Хэлли.
– Тебе нужна помощь, чтобы привести все это в порядок, – заметил Марк.
– Не волнуйся. Трейси и я займемся этим позже.
– Но ты же сказала, что она больна.
Хэлли пожала плечами и направилась под лестницу.
– Тогда, – сказала она, открывая маленькую дверцу, – я сделаю все сама.
Под лестницей был устроен маленький шкафчик, где хранились щетки, веники и прочая утварь для уборки. Хэлли достала несколько старых ковров и ведро, наполненное банками и флаконами с полиролем и другими чистящими средствами.
