— Но как вы можете!..
— А почему бы и нет? — спросил он, выходя из аэропорта и оглядываясь вокруг. — А где машина? Я не могу дождаться той минуты, когда снова увижу Севилью!
Карен отвела его к машине, усадила на пассажирское сиденье, положила его сумку в багажник и спросила, удобно ли он устроился.
— В каком отеле вы собираетесь остановиться?
— Отель? Я не собираюсь жить в отеле! Я буду жить у дона Рафаэля Валенти. Он пригласил меня к себе.
Если бы он только знал, подумала Карен, что они с Тимоти живут в доме, принадлежащем Рафаэлю, а скоро и бизнес Касолы будет принадлежать ему, в конце концов.
— Вы знаете, как туда проехать?
— Разумеется. Я там живу! На отдельной половине дома. Когда я приехала, выяснилось, что больше остановиться негде. В противном случае нам с Тимоти пришлось бы жить в гостинице, это не совсем удобно для ребенка.
— А что с домом Касолы, в котором жил его помощник?
— Такого, похоже, нет. Возможно, он продал его Рафаэлю.
— Ну и ну! — Тяжелый подбородок мистера Ротенштейна задрожал от возмущения. — Неудивительно, что он не смог мне продать ни одного апельсина!
— На самом деле, мистер Ротенштейн, у меня подписаны контракты на поставку нужного количества лимонов. Заморозки погубили почти весь местный урожай, но контракты были заключены с поставщиками из Кордовы.
— И это заслуга молодого человека?
— Не совсем. Но он позволил мне сделать это!
— Не за этим я посылал вас в Испанию! Это слишком для юной девушки! Что вы понимаете в бизнесе?
— Больше, чем когда приехала сюда! — улыбнулась Карен.
Он тоже улыбнулся, и Карен снова вспомнила, как он был добр к ней всегда и как приветлив.
— Да, теперь мне ясно: Касоле лучше сейчас продать свою долю. Мне семьдесят три года, и я разбираюсь в бизнесе. Он никогда не сможет заставить дело работать и еще больше погрязнет в долгах.
— Но его долги выплачу за него я сама!
Мистер Ротенштейн так замахал руками в маленькой машине, что закрыл Карен весь обзор, она перестала видеть, куда они едут.
— Когда вы выйдете замуж, продавать все равно придется!
— Я об этом не думаю.
— Это нехорошо для женщины — жить одной! Для чего я отправлял вас в Испанию? В Англии у вас ни на что не хватало времени, шли годы, и ничего не менялось. Но я знал: в моей обожаемой Испании все будет по-другому!
Карен не верила своим ушам.
— Да, Луис, в самом деле, хочет на мне жениться.
Старик кивнул, немного успокоившись:
— На него я и возлагал надежды. А как он поладил с Тимоти?
Карен открыла, было, рот, но не нашлась что ответить: она вообще не знала, что Луис думает о Тимоти.
— У Тимоти только один кумир, — сказала она вместо этого. — Но я надеюсь, он забудет о нем, если будет меньше видеть.
— И кто же это?
— Дон Рафаэль Валенти Гарсиа. Кто же еще?
По-видимому, пожилой человек потерял интерес к разговору. Он наклонился вперед, разглядывая улицы Севильи и счастливо вздыхая.
— Странно, я прожил в Англии всю мою жизнь, но, только когда я приезжаю сюда, я чувствую себя дома.
Карен вышла из машины и зашагала с мистером Ротенштейном вдоль узкой улицы, ведущей к дому Рафаэля Валенти.
— Не верится, что я буду здесь жить! — воскликнул он, и Карен вспомнила свое собственное восхищение от дома, когда увидела его в первый раз.
— Мне тоже не верилось! Но теперь я радуюсь этому каждый день. Не знаю, дома ли Рафаэль. Может быть, вы пройдете ко мне и подождете его на нашей половине?
Мистер Ротенштейн кивнул. Он заметил, что дом действительно поделен на две половины и даже имеет свою нумерацию.
— Я вижу, вам здесь очень хорошо, — сказал он, когда они вошли внутрь. — А какой дом у Касолы?
Карен вдруг осознала, что никогда не была у него.
— Я думаю, очень большой. Но вы сами увидите на вечере, который они с Консуэлой устраивают.
— На что же он его содержит? — удивился мистер Ротенштейн.
Карен не хотелось отвечать на этот вопрос. Она позвала Кармен и спросила мистера Ротенштейна, чем он хотел бы подкрепиться. Старик замешкался, вспоминая те немногие испанские слова, что были ему известны.
— Один бокал коньяку! — победоносно провозгласил он наконец.
Кармен захлопала в ладоши.
— Да, да! — также по-испански ответила девушка, принесла ему бренди и быстро исчезла на кухне.
— Хороший бренди. Мне бы хотелось остаться здесь подольше. И вообще приезжать сюда почаще!
— А почему бы и нет? — послышался голос Рафаэля.
Он вошел в распахнутую дверь, держа за руку Тимоти.
При виде мистера Ротенштейна Тимоти издал радостный возглас.
— А я не знал, что вы знакомы с доном Рафаэлем. Вы у него будете жить? Он говорит, что…
— Тимоти! — остановила его мать.
— Он говорит, что вы составите собственное мнение обо всем, когда приедете и увидите все своими глазами. — Мальчик засмеялся. — А какое собственное мнение, дон Рафаэль?
Испанец взглянул на Тимоти невинным взглядом и сказал:
— Понятия не имею, о чем ты говоришь!
Когда Рафаэль увел гостя на свою половину, Карен отнесла бокалы на кухню и обсудила с Кармен, что приготовила на ужин. А та не переставала восхищаться любезностью старого господина из Англии.
— Вы давно его знаете, сеньора?
— Я работала у него десять лет. Именно он предложил мне поехать в Испанию.
Кармен кивнула, не уверенная, правда, так ли уж мудро поступил мистер Ротенштейн, отправив в далекие края молодую женщину с ребенком.
— Хорошо, что он остановится у дона Рафаэля Валенти. Дон Луис не смог бы уделить ему достаточно времени.
— Мне нужно позвонить Луису. Немедленно. Из уважения к мистеру Ротенштейну он должен сейчас же приехать! — воскликнула Карен.
— Да. Ему следовало бы уже быть здесь.
Карен вышла в холл и набрала номер Луиса.
Спустя какое-то время на другом конце провода послышался его голос.
— Луис? — спросила она, не будучи точно уверенной, что слышит именно его.
— Это вы, Карен? Мистер Ротенштейн прилетел вовремя?
— Да. Луис, вы получили письма от мистера Ротенштейна?
— Да, массу!
— Но, Луис…
— О, не продолжайте, Карен, дорогая. Я собирался передать их вам позже, они не столь уж важны, не так ли?
— Нет, не так! Вам лучше сейчас приехать, поздороваться с мистером Ротенштейном и объясниться лично. Если он уйдет от нас к другому поставщику, мы не сможем работать дальше. Разве вы не понимаете?
Долгое молчание.
— Вы можете поговорить с ним об этом сами? — спросил наконец Луис.
