— Нет, не так! Вам лучше сейчас приехать, поздороваться с мистером Ротенштейном и объясниться лично. Если он уйдет от нас к другому поставщику, мы не сможем работать дальше. Разве вы не понимаете?
Долгое молчание.
— Вы можете поговорить с ним об этом сами? — спросил наконец Луис.
— Нет! Не могу!
Карен сердито положила трубку и задумалась.
Если мистер Ротенштейн решит перенести свой бизнес в другую компанию, то только Луис может переубедить его, извинившись за свою небрежность. А на нее он мало обратит внимания, как бы она того ни желала.
Луис появился быстрее, чем она ожидала. Его низенькая, пухлая фигура стремительно взбежала вверх по ступенькам, притормозив только для того, чтобы постучать в дверь.
— Где он?
— У дона Рафаэля.
— А разве он остановился не у вас?
— Нет. Он остановился у человека, который всерьез занимается бизнесом и отвечает на корреспонденцию.
— Я был занят, — вспыхнул Луис. — Я хотел привезти вам эти письма, но вы уехали в Кордову, и потом — в Англии есть и другие импортеры, с которыми можно иметь дело.
— Но среди них нет таких, кто направил бы меня сюда и кто давал бы нам столько заказов, сколько мистер Ротенштейн.
— Я вообще не могу понять, почему он адресовал письма мне лично, а не отсылал их в офис!
— Потому что в течение многих лет он вел дела с вашим отцом! Они дружили! Конечно, он надеялся, что сможет таким же образом вести дела и с вами. Думаю, он был очень обижен, что вы не удосужились ответить не только на деловую корреспонденцию, но и ни на одно другое письмо!
Луис гордо выпрямился:
— Должно быть, вы очень раздражены, дорогая? Я признаю, что должен был ответить на письма, но меня не интересуют апельсины, и, несомненно, скоро старик и сам поймет, что все к лучшему.
— К лучшему — для кого?
— Для всех нас. Ваше участие в управлении делами компании не спасет ее от разорения. Без мистера Ротенштейна вы ничего не сделаете. Так что единственный выход — продать дело Рафаэлю!
Карен ничего не ответила. Она почувствовала себя опустошенной — ее худшие опасения подтвердились.
— Вам лучше пойти и повидаться с ним, — предложила она, когда стало ясно, что больше им нечего сказать друг другу. — Увидимся позже, когда вы с мистером Ротенштейном во всем разберетесь.
Луис попытался поцеловать ее, прежде чем уйти, но Карен отклонилась, не желая продолжения каких-либо личных отношений с ним.
— Увидимся позже, — повторила она.
На самом деле весь оставшийся день Карен провела в одиночестве. Рафаэль и мистер Ротенштейн нашли общий язык. Они взяли с собой Тимоти, чтобы посмотреть спектакль испанского танца, который специально подготавливался к Рождеству. Никто из них ни словом не обмолвился о визите Луиса, из чего Карен сделала вывод, что большого успеха встреча не имела. А затем на следующее утро позвонила Консуэла и попросила помочь с приготовлениями к вечеру.
— Захвати с собой Тимоти! Сейчас должны доставить целую гору конфет, он сможет полакомиться.
— Уверена, что он не откажется. Я приеду в течение часа.
Консуэла объяснила ей, как лучше добраться, и отсоединилась.
Карен было чрезвычайно любопытно увидеть дом Касолы, и она не была разочарована. Дом походил больше на небольшой дворец, нежели на жилое помещение. Ковры и мебель были так себе, зато многие картины вполне могли бы находиться в музее, а не в частном доме. По большей части это были фамильные портреты, изображение короля на некоторых из них свидетельствовало о близости семьи Касолы с королевской фамилией.
Никто из предков Касолы не походил на Луиса внешне, кроме его отца, у которого была та же приземистая фигура и смеющиеся глаза.
В доме царила суматоха. Повсюду: в бальной комнате, отделанной полированным деревом с позолотой, в обеденном зале, в библиотеке — везде были люди.
— Что они все здесь делают? — спросила Карен Консуэлу.
— Украшают комнаты. Везде будут развешаны воздушные шары и ленты!
— Восхитительное место для такого вечера! — воскликнула Карен, оглядываясь вокруг.
— Конечно. Дом и был построен для проведения подобных приемов. Но сейчас Луис нечасто их устраивает — у него нет денег. Когда Рафаэль выкупит его бизнес, все изменится!
На какое-то время — да, подумала Карен, но не надолго. Луис быстро растранжирит деньги, и что они тогда будут делать?
День близился к вечеру. Карен расставляла цветы, разбиралась с уличными торговцами, одновременно присматривая за Тимоти, а потом помогла одеться Консуэле, чья служанка была отправлена домой по причине случившейся истерики.
— Карен, дорогая, как тебе? Сегодня я должна быть самой привлекательной для Рафаэля. Вечером он сделает мне предложение! Луис так сказал!
— Понимаю… А что, если он передумает?
Консуэла покружилась, глядя на свое отражение в большом зеркале.
— Луис будет взбешен! — усмехнулась она.
— А ты?
Девушка пожала плечами:
— Разве во мне дело? Я должна выйти за него замуж в этом году или в следующем. И мне все равно, каким образом это будет устроено!
— Разве ты не любишь его?
— Он очень красивый. Да, я думаю, что он очень мне нравится. Все мужчины из рода Валенти привлекательные и… такие мужественные!
Она изобразила львиный рык, пытаясь подобным образом объяснить смысл сказанного.
Карен всем сердцем согласилась с ней. Она с любопытством смотрела на Консуэлу, немного удивленная тем, как точно девушка определила причину очарования Рафаэля. Консуэла походила на ребенка, а совсем не на влюбленную в мужчину женщину. Как все молоденькие девушки, она влюблена в саму любовь, поняла Карен, и пытается выдать желаемое за действительное.
— Да, Рафаэль — настоящий мужчина! — подтвердила Карен.
Консуэла удивленно посмотрела на Карен:
— Да нет, не в этом дело. Рафаэль очень богат и подходит мне в мужья, но Педро… — Она поцеловала кончики пальцев, будучи не в силах выразить свою мысль, и, покраснев, виновато посмотрела на Карен. — Он сегодня приезжает. Но Луис не должен об этом знать!
— А Рафаэль знает?
Консуэла пожала плечами:
— Может быть. Но он не станет возражать, если Педро придет к нам! Не то, что Луис. Рафаэль понимает: мы должны пожениться, и для него этого достаточно!
В эту минуту Карен понимала испанцев менее чем когда-либо.
— Тогда идем, займемся твоей прической! — сказала Карен, пытаясь справиться с собственными чувствами. — Мне тоже надо переодеться.
Она уложила Консуэле волосы в виде венца на макушке и закрепила прическу гребнем, инкрустированным бриллиантами. Получилось совершенно по-испански и очень элегантно. Ей и самой очень хотелось бы сделать что-то подобное со своими волосами, но ее рыжие локоны никак не хотели укладываться таким образом.
