в несколько дней, чаще, если только встречался с друзьями, а сейчас он здесь проводит каждый день, причём с утра и до вечера, – добавляет.
– Мало ли что ему в голову взбрело, – пожимаю плечами, делая вид, что не понимаю, к чему она клонит.
– Не «что», а «кто», – бросает, сдерживая улыбку. – Он в этом здании, когда у тебя смены, – говорит, а меня словно битой по голове огрели.
– Придумаешь тоже, – отмахиваюсь и начинаю перебирать бумаги на столе – дурацкая привычка. – Ему плевать на меня с высокой колокольни, – какого-то чёрта добавляю с обидой в голосе.
– Он с тобой переспал и бросил? – вдруг прямо спрашивает. – Прости, просто, зная этих мужчин, подозреваю, что так и было.
– Что он снял меня в клубе, отвёл к себе, поимел и на утро вызвал такси? – задаю вопрос с усмешкой, а сама трясусь как лист на ветру от одного только «бросил».
– Ну да, – кивает неуверенно.
– Нет, – мотаю головой. – Эта история долгая и длиною в несколько лет, – вздыхаю, и, как на зло, глаза снова находят Лёню.
– Ого! – не скрывает своего удивления. – Неожиданно.
– Неожиданно то, что после стольких лет в большом городе я попала на работу именно в его гостиницу, – проговариваю и думаю, что это не случайность. – Закон подлости какой-то, – отчаянно произношу.
– А может, судьба, – говорит Юля с улыбкой.
Хотела бы фыркнуть на её слова, но меня отвлекает едва слышная мелодия – мой телефон. Залезаю под стойку и достаю его из сумки.
– Прости, – бросаю коллеге и отвечаю на звонок. – Евочка, – расплываюсь в улыбке.
– Мама, когда приедешь? – спрашивает сестра.
Ей уже столько лет, а она не перестаёт мамой меня называть.
– Просила ведь не называть меня так, – говорю, но осознаю, что, если перестанет, мне будет этого не хватать.
– Ты меня вырастила, что ты как маленькая, – протягивает, явно злясь.
– Неважно, что я тебя вырастила, я не мама, а всего лишь твоя сестра.
– Опять это твоё занудство, – бурчит и, судя по всему, что-то жуёт.
– Надеюсь, ты нормально ешь? – спрашиваю, прищуриваясь.
– Когда будешь? Хочу ужин приготовить, – уходит от ответа.
– Юля, – раздаётся низкий голос Лёни. – На сегодня ты можешь быть свободна, – произносит, отвлекая меня от разговора.
– Хорошо, Леонид Алексеевич, – отвечает ему коллега и начинает собираться.
– Виктория, вы не забыли где находитесь? – обращается ко мне, сидящей на стуле спиной к нему.
– Никого нет, – сухо произношу, бросив короткий взгляд на него.
– Это не значит, что вы можете…
– Я с сестрой разговариваю, – перебиваю его наглым тоном, зная наверняка, что это сработает. Он всегда тепло к Еве относился.
– Это что, дядя Лёня? – не скрывает своего удивления сестра.
– Да, Ева, это он, – вздыхаю, прикрыв глаза.
– И почему я ничего не знаю? А ну быстро всё мне рассказала! – требует моя девочка.
– Нет, мы не будем это обсуждать, всё, позвоню вечером, – отключаю звонок и бросаю телефон на стол, потирая виски.
– Вик, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться, – тихо проговаривает коллега.
– Спасибо, Юля, – вымученно улыбаюсь.
– Ведьма, костёр уже горит, – раздаётся за спиной. – Поехали, – Арсений, как его там, смотрит на мою коллегу пожирающим взглядом.
Вскоре они уходят, а я остаюсь работать ещё час до прихода сменщиков. Дома придётся объясниться с сестрой и расспросить о её этом загадочном парне. Я, конечно, доверяю сестре, но мне тоже было девятнадцать, и я думала, что люблю, не хочу, чтобы она наделала ошибок.
Хотя, о чём это я, у меня и взрослых ошибок достаточно.
– Добрый вечер, – здоровается со мной Андрей. – Пост принял, – помигивает мне парень.
– Пост сдал, – улыбаюсь ему и вкратце рассказываю, как обстоят дела. – Удачной смены, – прощаюсь и, схватив свои вещи, иду в нашу комнату, чтобы забрать пальто.
Пока одеваюсь, слышу, как открывается и закрывается дверь, ничего необычного, если бы не звук поворачивающегося ключа. Оборачиваюсь и застываю – на меня в буквальном смысле надвигается Лёня.
– Что ты делаешь? – спрашиваю и пячусь назад.
– Надо поговорить, – бросает и нависает надо мной как скала.
Глава 37
Вика
Я ждала момента, когда он соизволит объясниться, но почему-то сейчас чувствую острое желание оттолкнуть и послать ко всем чертям.
– Ну, говори, – не выдерживаю короткой паузы.
Сердце зашлось в быстром ритме, пальцы рук подрагивают, и хочется выть в голос от осознания, что по-прежнему реагирую на него так чувствительно.
Лёня не торопится открыть рот, он стоит и смотрит на меня. Осматривает с головы до ног, лишь на миг остановив свой взгляд на моих губах. А мне кричать хочется, спросить, почему он так поступил тогда, четыре года назад. Почему, если знал, что уедет, афишировал всему городу то, что между нами? Почему сделал из меня посмешище? Сердце разбил на сотни кусочков и, наконец, зачем заставил меня здесь работать?
– Отлично поговорили, – бросаю и, чувствуя, что вот-вот расплачусь, отхожу в сторону, собираясь уйти и не выглядеть жалкой.
Но едва я шаг делаю, как меня хватают за руку и резко дёргают на себя, впечатывая в твёрдую грудь и буквально выбивая весь воздух из лёгких.
– Я был вынужден, – выдыхает мне в губы. – Нарисовались проблемы, не хотел ставить вас под удар, – произносит, и по глазам вижу, что не врёт.
Либо я такая дура и не отличаю ложь от правды.
– Не бросил бы никогда, – продолжает, пока я молча хлопаю глазами. – Слишком дорога.
– Четыре года решал проблемы? – срывается с моих губ, хотя предательское сердце уже требует пощады.
– Нет, но… – замявшись, он отводит взгляд, при этом прижимая меня крепче к себе. – Не знаю, что… просто не смог вторгнуться в вашу жизнь снова…
– Меня обливали помоями все, кому не лень, – прерываю его, и по щекам стекают первые дорожки слёз.
Он не смог, слышите?!
– Взрослый состоявшийся мужчина не смог. А я смогла? Терпеть смешки в мою сторону, издевательство коллег и то, как люди показывали пальцами на меня? – озвучиваю свои мысли, глотая слёзы.
– Вик…
– Я ждала и верила тебе, – не даю ему открыть рта, иначе никогда больше не решусь высказать всё в лицо. – Ты прекрасно знал мой опыт с мужчинами, знал, как меня растоптали, насколько тяжело было, и поступил ещё хуже. Верила, что ты вернёшься, и все рты закроют, не будут считать меня идиоткой, – каждая моя фраза, слово, заставляют его хмуриться и злиться. – Я любила тебя, а ты просто вырвал моё израненное судьбой сердце, собственными руками разрезал его на кусочки и скормил волкам, – в конце моего монолога я уже в гневе, вся боль, которую я прожила после его ухода, копилась все
