вещь и способен на многое, если только захотеть…
– Ева, – перебиваю её. – Мне очень приятно, что ты хочешь меня защитить, но, при всей моей любви, я не так тебя воспитывала, – говорю мягко, но со строгим взглядом.
– Ой, и помечтать нельзя, – закатывает глаза сестра.
– Лучше скажи, что у тебя там за парень? – меняю тему и вижу, как краснеют щёчки этой партизанки.
– Какой парень? – невинно глазками хлопает.
– Не работает, – мотаю головой с усмешкой.
– Так заметно? – вздыхает, сдерживая счастливую улыбку.
– Как ты сияешь? Конечно, – киваю и делаю глоток ромашкового чая.
– Его зовут Демьян, – говорит, а вместо зрачков сердечки, как в мультиках. – И он… такой разный, – принимается рассказывать. – Красивый до невозможного, никогда не видела таких красивых парней, и даже миллион татуировок на его теле не портит картину.
– Татуировки? – хмурюсь недовольно.
– Угу, – кивает, мечтательно смотря в пустоту. – В университете все видят в нём плохого парня, но он совсем не такой. Правда он ни с кем и не контактирует, поэтому никто и не знает его настоящего, – она всё говорит, а мне всё больше не нравится то, что слышу.
– Почему ни с кем не общается? – спрашиваю, и смотрю на её лицо – она влюблена по уши.
И меня это пугает, не хочу, чтобы, как мне, ей разбили сердце.
– Он перевёлся к нам в этом году, на последний курс, – отвечает, но мыслями она уже не здесь. – Казался таким странным поначалу, загадочным, никто не видел, чтобы он хоть раз улыбался. А я видела, и у него красивая улыбка.
– А он так же считает? Относится к тебе так же, как ты к нему? – задаю вопрос и понимаю, что нужно срочно с ним познакомиться.
– Конечно, – уверенно заявляет, но я вижу, что она ослепла и, возможно, не видит ничего кроме тех сердечек. – Такой нежный, внимательный… – мечтательно проговаривает. – И не подумаешь, что в тюрьме сидел…
– Что?! – резко поднимаюсь на ноги, задев рукой кружку и разливая по столу остатки чая.
Глава 39
Леонид
Мне сорок семь лет, за спиной столько всего, что кожа стальной бронёй покрылась, не было вопросов или проблем, которые я бы не мог решить в два счёта, и чем я занимаюсь? Бегаю за женщиной с цветами, как пацан. Потому что виноват, слишком взрослый, чтобы отрицать очевидные факты.
Планировал вернуться, забрать их обеих к себе домой, в свою жизнь, но не вышло. Едва я приехал, мне на голову свалилась информация, что меня ищут. Для человека, который заработал такие деньги, убирая со своего пути всех в буквальном смысле этого слова, это не так уж и неожиданно. Только думал я, что такие методы в прошлом, но не все вышли из образа.
Такие, как мы, не создают семьи, в частности по этой причине. Ещё тогда, в девяностые годы, мы сами прибегали к подобным способам достижения желаемого. Похищали жён, детей, братьев или сестёр, грани, конечно, не переступали, не такими уж и отморозками были, но это работало. Никто ведь не знал, что с его родными делают в плену, и рисковать никому не хотелось, особенно, когда тебе присылают запись криков или отрезанный палец.
К сожалению, одна из таких афер закончилась печально, женщина не выдержала, и от переживаний у неё остановилось сердце. И, вроде как, я был не при делах, обмен на тот момент уже состоялся – мне кафе в центре города, ему жена целая и невредимая. Для угроз мы сотрудничали с мужиком из местного морга, который обрабатывал части тела, чтобы они выглядели свежими. Так что все её пальцы были на месте, отделалась испугом, но, видимо, сильным, едва в руках мужа оказалась, как взяла и померла.
К чему я поддался воспоминаниям?! Когда вернулся из командировки, где влюбился как мальчишка, начальник безопасности, по совместительству гражданский муж моей матери, сообщил, что подожгли одну из моих гостиниц на юге страны. Убытки неимоверные, раненые сотрудники и даже пара трупов. Пришлось в срочном порядке ехать и разруливать ситуацию. Пока я там разбирался, стараясь хоть как-то утешить потерпевших и не допустить большой огласки произошедшего, здесь начала происходить какая-то херня. Машину, в которой должен был быть я, взорвали, в один из ресторанов ворвались какие-то отморозки и постреляли по бутылкам, убили троих охранников, которые сопровождали меня. И вот последнее дало понять, что меня пугают, пока что. Мы вышли на улицу, собирались ехать домой, охранники стояли рядом с машиной, и вдруг они начали падать один за другим, и только меня ни одна пуля не задела.
Со мной играли, нападая на мои заведения, взрывая машины и поджигая гостиницы. Но когда похитили мою мать, это уже было нихрена не смешно. Две недели рыли город, пока смогли найти её, и то с подачи урода, который «мстил» мне. Сам вышел на связь, сказал, где мать, и потребовал меня вместо неё.
На окраине города, в заброшенном недостроенном здании на краю крыши на стуле сидела связанная мама, одно движение, и она полетела бы вниз, на бетонные плиты. Она не плакала, не боялась, но смотрела на меня прощальным взглядом. Была готова и будто знала, что сегодня она умрёт, смирилась. Я не мог этого допустить, и я вроде не идиот, чтобы явиться на встречу без подмоги, как требовал похититель, тридцатисемилетний сын той самой женщины.
Я не прощаю, когда трогают моих близких, особенно мать, так что вывел его на эмоции, чтобы он отошёл от матери, и дальше снайпер сделал свою работу. Хреново, между прочим, потому что пуля прошла насквозь и затормозила в моей груди. Сантиметр влево, и я лежал бы трупом рядом с чёртовым мстителем. А так лежал на больничной койке месяц и ещё два в реабилитации. В общем, на всё про всё с момента моего отъезда от Виктории ушёл год.
Конечно, я мог ей позвонить, рассказать, что происходит, чтобы она не надумала себе. Но я не привык к такому, и думал, что нахрен ей не надо во всё это вникать и переживать. После первого пожара решил, что быстро со всем разберусь и поеду за ними, но дело затянулось, а потом… Потом просто струсил. Явиться через год и начать оправдываться… ну, я посчитал, что не стоит уже.
Идиот, одним словом.
Не знаю, каким образом, но за короткий срок я её полюбил. Не думал, что когда-нибудь я произнесу эти слова, но вот мне сорок семь лет, и я люблю одну единственную женщину уже четыре года.
Наверное, случился какой-то
