— У вас есть еще какие-нибудь претензии ко мне? — со вздохом спросила она, уже забыв о чемоданах и новом госте. Ее любопытство рассеялось вместе с хорошим настроением.
— Да, черт побери, есть, — свирепо заявил он. — Что ты сделала с собой?
Домине вызывающе задрала подбородок:
— Вы сами говорили, что нужно заняться моим внешним видом, разве не помните? — ехидно спросила она.
Джеймс сжал кулаки, затем сунул руки в карманы брюк.
— А кто обкорнал тебе волосы? — поинтересовался он.
— Мелани. И не обкорнала, а привела их в порядок, вот и все. Я не хочу выглядеть старомодной замарашкой!
— Ты никогда не была похожа на замарашку, — угрюмо сказал Джеймс. — Эта одежда тоже новая?
— Да! Уверена, что вы считаете это дурным вкусом. Что ж, я с вами не согласна! Мне нравятся эти вещи. И Винсенту тоже!
Джеймс пробормотал проклятие.
— Похоже, подстригая тебе волосы, Мелани заодно заострила ножницами твой язычок! Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном?
— Перестаньте относиться ко мне как к ребенку! — негодующе воскликнула она и поняла, что в холле появился кто-то третий.
Незнакомая женщина стояла на пороге гостиной и наблюдала за ними с очевидным интересом. Вопреки ожиданиям Домине, Джеймс привез с собой вовсе не Ивонн Парк. Гостья была, вероятно, его ровесницей, но выглядела гораздо моложе. Узкое розовато-лиловое платье подчеркивало стройную, почти девичью фигуру, по плечам рассыпались невероятно густые пепельно-русые волосы — прямые и блестящие. Домине отметила тонкие черты лица и красивый разрез глаз. Длинные изящные пальцы женщины унизывали кольца.
— Что происходит, Джеймс? — спросила она глубоким, низким голосом, в котором едва уловимо звучал акцент. — Кто это? Твоя подопечная?
Мэннеринг повернулся, недовольный, что их прервали, и, овладев собой, произнес:
— А, Лючия, я не слышал, как ты подошла. Позволь тебе представить мою подопечную, Домине Грейнджер. Домине, это синьора Марчинелло.
Домине сделала шаг вперед, переступив через чемодан, и довольно неохотно поздоровалась за руку с итальянкой. Это была та самая вдова, о которой она читала в газете.
— Как поживаете, синьора? — вежливо сказала девушка. — Поездка была приятной?
Лючия Марчинелло томно улыбнулась:
— Настолько, насколько это возможно, учитывая ваши сумасшедшие английские дороги. — Она легко прикоснулась ко лбу кончиками пальцев с идеальным маникюром. — Джеймс, ты захватил мой аспирин?
Мэннеринг оторвал суровый взгляд от упрямого юного личика Домине и вынул руки из карманов.
— Боже мой! — воскликнул он. — Я совсем забыл о нем. Где, ты сказала, он был?
— В машине, в отделении для перчаток, дорогой. Прости, что причиняю тебе столько беспокойства…
— Не стоит, — любезно ответил Джеймс и, оставив женщин вдвоем, исчез за дверью.
Внимание Лючии переключилось на Домине, и, взяв девушку под локоть, итальянка увлекла ее в гостиную.
— Пойдем, — сказала она, — мы должны познакомиться поближе… А знаешь, я представляла тебя совсем другой. Джеймс сказал, что ты еще ребенок.
Домине старательно контролировала выражение своего лица.
— Мой опекун довольно старомоден. Он полагает, что до двадцати одного года человека надо кормить с ложечки и подтирать ему нос!
— Ну, ты преувеличиваешь, детка! — рассмеялась Лючия.
Домине сжала губы.
— Вы останетесь надолго, синьора?
Итальянка откинулась на спинку кресла, утомленным жестом прикоснувшись пальцами к переносице.
— О, я пока не знаю. Но мне необходимо было уехать из Лондона. — Она тяжело вздохнула. — Ты же знаешь этих журналистов — они никогда не оставят человека в покое, если чуют, что у него есть что рассказать. — В этот момент в гостиную вошел Джеймс и протянул Лючии аспирин. Взяв таблетки, женщина задержала его руку в своих ладонях. — Но Джеймс был таким чутким, не так ли, дорогой? Он предложил мне свой дом в качестве убежища, и я воспользовалась приглашением. Газетчики знают все места, где мы бывали с Джулио, моим бедным мужем, и куда бы я ни поехала, меня там уже поджидала пресса. Но это место такое уединенное и надежное. Я уверена, что здесь никто меня не найдет, правда, Джеймс?
— Будем надеяться, — лаконично сказал он и выпрямился, высвобождая руку из плена ее ладоней, когда в гостиную со стороны кухни вошла Мелани, толкая сервировочный столик, на котором стояли кофейник и блюдо с бутербродами и бисквитом. — Спасибо, Мелани, — кивнул он. — Очень мило с твоей стороны.
— Пустяки, — равнодушно отозвалась девушка. — Ты не возражаешь, если я вас покину? Уже поздно, а завтра мне рано вставать.
— Ты не выпьешь с нами кофе? — возмутилась Лючия. — Ну вот, я всем причиняю только беспокойство…
— Что вы, мне действительно завтра надо рано вставать, — сухо заверила ее Мелани и подмигнула Домине: — Эй, привет, гулена. Хорошо провела время?
Домине закивала и, когда Мелани направилась к двери, поспешила за ней.
— Домине! — остановил ее Джеймс. — Куда ты собралась?
— Спать. Мне… мне тоже надо завтра рано вставать, — неуверенно извинилась Домине и, стараясь не глядеть на Джеймса, выскользнула из гостиной вслед за Мелани. В холле она схватила подругу за руку и прошептала: — Когда они приехали?
— Как раз перед тобой.
— А где миссис Мэннеринг?
Мелани улыбнулась:
— У нее внезапно обнаружилась сильная головная боль, и ей пришлось лечь в кровать. Похоже, тетушка не обрадовалась гостье! — ответила она усмехаясь и, внимательно взглянув на Домине, положила руку ей на плечо. — Ну же, не унывай, — ласково сказала она. — По-моему, Джеймс обалдел, увидев, что ты поменяла имидж!
— Это уж точно, — мрачно вздохнула Домине. — О, Мелани, зачем он привез сюда эту женщину?
Мелани насупилась.
— Ну, ты же слышала, что она сказала. Наш благородный рыцарь прячет ее от журналистов.
— А ты не думаешь, что она его… ну… возлюбленная? — Домине залилась краской.
Мелани захихикала.
— Очень симпатичное старомодное словечко, — заметила она. — А в качестве ответа — едва ли это возможно. В конце концов, синьора Марчинелло только что овдовела, а Джеймс не лишен тактичности.
Услышав это, Домине испытала безмерное облегчение, но почти сразу же в ее сердце закрался холодок тревоги: неужели ее настроение настолько зависит от поступков мужчины, который сам себя назначил ее опекуном?
На следующее утро Домине, как обычно, встала рано и вместе с Мелани засыпала овес лошадям, когда в конюшню вошел Джеймс. Он был один, и Домине гадала, как себя чувствует безукоризненная синьора Марчинелло. Конечно, она найдет в «Грей-Уитчиз» тот покой, о котором мечтала, при условии, что будет за милю обходить миссис Мэннеринг.
