— Ты когда-нибудь собираешься в Нью-Йорк? — спросила она, отчаянно желая что-нибудь, чтобы продолжать.
Он задумался ненадолго, словно не желая думать об этом, затем медленно покачал головой.
— Мое место здесь, — сказал он.
Она знала это. Здесь он был нужен. Здесь он мог делать то, что делает лучше всего, помогая своим соседям, создавая удивительные деревянные скульптуры. Это было его место. Но не ее.
— Уэбб Френсис звонил сегодня, его сестра привезет его рано на фестиваль. Он решил достать место на первом ряду, — сказала она, преднамеренно меняя тему разговора, боясь разрыдаться.
— Я тоже это от него слышал. Возможно, мы будем сидеть вместе. Я привезу дедушку. Тебя нужно подвезти?
Она покачала головой.
— Я собираюсь с Сэмом и его родителями. И Терезой Энн.
Когда тарелки были помыты, начался дождь.
— Я добегу до дома сейчас, пока не стало хуже, — сказала она, смотря, как первые капли стучат по окну кухни.
— Ты промокнешь.
— Неизвестно, как долго он будет продолжаться. Я смогу высохнуть перед тем, как лягу спать.
Он проводил ее до двери, несмотря на протесты, что она промокнет. Крыльцо было закрыто от дождя, только громкие звуки по крыше.
Кирк подержал ее голову в своих руках, его большой палец слегка тер ее щеки, когда он пристально смотрел в ее глаза. Она едва ли могла видеть его в темноте, только свет от заднего коттеджа светил через окна, давая слабое освещение.
— Ты особенная, Энжел. Я желаю для тебя лучшей жизни. — Он поцеловал ее, нежно, сладко. Затем опустил свои руки.
— До завтра.
Она смотрела, как он бежал через лужайку и исчезал в ночи. Его фигура была расплывчатой от дождя или от слез, которые сейчас падали, она не была точно уверена.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Атмосфера была праздничной, толпа благожелательной и готовой к веселью. Когда Анжелика, Сэм и семья Таннер приехали на ярмарку, парковка была почти наполовину полной, а представление не было запланировано в течение следующего часа. Они приехали рано, и Анжелика была удивлена, увидев, что многие поступили так же. Они поспешили к амфитеатру и нашли там Джину, которая размещала в определенном порядке каждого по местам в ряд.
Сэм прижал скрипку Уэбба Френсиса и оставался так близко к Анжелике, что она почти споткнулась о него, когда повернулась.
Она посмотрела на него. Народ не мог быть виден с их расположения, но она могла слушать всех людей.
Она наклонилась к нему:
— Сэм, посмотри на меня.
Он подчинился и выглядел так, словно собирался расплакаться.
Она мягко улыбнулась:
— Тебе восемь лет, и это выступление на твоем первом фестивале. Я хочу, чтобы ты помнил то веселое время, которое у нас было все эти недели. Я хочу, чтобы ты навсегда запомнил свой первый раз. Ты, возможно, будешь играть на каждом фестивале в дальнейшем, пока ты здесь, как и мистер Девон. Но это выступление навсегда останется первым. Проведи хорошо время, дорогой. Сыграй для меня, Терезы Энн и своей мамы. Не переживай ни о ком.
— Может быть, еще для Кирка? — сказал он. — И моего папы?
— Хорошо, сыграй и для них тоже. Если ты начнешь думать о ком-то еще, повернись и смотри на меня, и только на меня, хорошо?
Он мрачно кивнул.
— Заставь меня гордиться, — сказала она, обнимая его и затем вставая. Она нагнулась и подняла свой футляр со скрипкой с травы, куда положила ее, когда разговаривала с Сэмом.
Хорошо, что ее мамы здесь не было. Она бы сильно разозлилась.
— Слушайте все, мы скоро начинаем, ни пуха ни пера! — прокричала Джина, ведя первую группу к краю сцены.
Сэм посмотрел на Анжелику:
— Почему она так сказала?
— Театральное суеверие. Чтобы ничего не сорвалось.
Когда настала очередь Сэма, Анжелика пошла прямо к краю сцены с ним. Сейчас она могла видеть зрителей, амфитеатр был также заполнен, как это было во время ярмарки. Сэм вышел на сцену и посмотрел на Анжелику. Он поднял скрипку и начал играть. Он играл превосходно.
Слезы текли из ее глаз во время исполнения. Она думала, ее сердце разорвется от гордости за него. Его взгляд никогда не покинет ее. Когда он закончил, то низко поклонился и поспешно ушел со сцены.
— Милый, возвращайся на сцену, они хлопают для тебя, — сказала она, разворачивая Сэма обратно и толкая в спину.
Его глаза расширились от изумления, а затем он одарил своей улыбкой публику. Аплодисменты продолжались несколько минут. Он снова поклонился и затем ушел со сцены, улыбаясь во весь рот.
— Я сделал это!
— Ты сделал это восхитительно! — Она обняла его, а затем поспешно ушла, когда объявляли следующую группу.
Через двадцать минут Анжелика вздохнула и вышла на сцену Брасельвилля, штат Кентукки. Это был не затемненный зал, а широко открытый амфитеатр, заполненный до края людьми, которые при шли, чтобы насладиться хорошей южной горной музыкой.
Она искала Кирка и Уэбба Френсиса. Они были прямо на переднем ряду, оба улыбались ей.
Она оглядела зрителей. Обычно она никогда не смотрела на кого-либо со сцены. Сейчас она могла видеть здесь каждого — даже Пола и Мэлвина. Значит, они покидали иногда крыльцо магазина. Она увидела Сэма, стоящего за сценой, желая поддержать ее. Если она испугается, то будет смотреть на него. Она подмигнула и поставила скрипку на привычное место, оставшись в поклоне пару секунд, — и начала. Чайковский был первым действием. Она играла его невероятно эмоционально, чтобы почтить всех людей, которые приехали издалека, чтобы послушать хорошую музыку. Это полностью отличалось от других программ. Но, как ни странно, после стольких лет успеха она нервничала. Найдя снова Кирка, она сконцентрировалась на нем. Остальные зрители, казалось, исчезли, когда он потихоньку улыбнулся. Она надеялась, что он слышит каждую ноту.
Когда она закончила, аплодисменты были оглушительными. Люди даже встали, хлопали и выкрикивали — в том числе Кирк и Уэбб Френсис.
Она чувствовала головокружительный восторг, оттого что каждому понравилась музыка.
Аплодисменты продолжались несколько минут и наконец затихли. Она снова улыбнулась, кивнула Кирку и начала играть песню, которую репетировала этим летом, «Особый оранжевый цветок». Она играла ее, смотря прямо на Кирка, надеясь, что он услышит ее.
Зрители неистовствовали, хлопая и выкрикивая. Безусловно, это любимая песня. Люди призывали сыграть ее снова. Джина кивнула с боковой линии, поэтому Анжелика сыграла ее от начала до конца во второй раз, затем поклонилась и ушла.
— Они все еще хлопают и хлопают, — сказал Сэм. — Ты должна вернуться.
