– Я вся внимание, – кивнула Анжела. – Все же не каждый день узнаешь о том, как приличные люди превращаются в воров.
– Когда мы… расстались с тобой, – продолжил Слай, – я понял, что отъезд из Шэдоу откладывается на неопределенный срок. Но оставаться в этом городке мне совсем не хотелось. Однако я был уверен, что до темноты едва ли смогу выбраться из города. Тогда я принял решение: раздобыть еды, воды, огня и идти вперед, пока не стемнеет. А когда стемнеет, устроиться на ночлег в каком-нибудь парке. Денег у меня не было, но я вспомнил, как однажды, в детстве, мой приятель рассказывал мне о том, как обчистил магазин. Скудный, конечно, опыт, но ничего не поделаешь. Я зашел в один из местных супермаркетов и, стараясь не попадаться на глаза охранникам и продавцам, открыл пакеты с мясом и хлебом. Потом вытащил их содержимое и переложил себе в карман. На пленке, – с видом заправского вора объяснил он Анжеле, – находятся коды, по которым считывается информация. И именно эта информация заставляет нас «пищать» на выходе. Разумеется, если мы пронесли что-нибудь, за что не заплатили… Я избавился от кодов и, окрыленный успехом, направился к выходу. Но счастье мое длилось недолго. Стоило моим дрожащим пальцам коснуться двери супермаркета, как позади меня раздался грозный окрик: «Эй, постой-ка, парень!». Голос принадлежал явно не субтильному коротышке, поэтому я не стал даже оборачиваться, чтобы выяснить, кто меня зовет, и припустил со всех ног. Я слышал, что за мной гнались, но боялся обернуться. Бежал, как трусливый заяц от стаи собак… Слава богу, меня не догнали. Думаю, не потому что я быстро бегаю, а потому что им просто было лень гоняться за человеком, стащившим кусок мяса и хлеб… Да, чуть не забыл: в списке моих прегрешений были еще и каминные спички, – улыбнулся Слай. – Которые, надеюсь, помогут нам не умереть от холода… Кстати, не все люди в Шэдоу одинаково «гостеприимны». Я попросил у одной старушки напиться из шланга, которым она поливала сад, и она дала мне с собой целую канистру воды… У нее я узнал, в какую сторону мне нужно идти. Вот так я и оказался здесь, – закончил свой рассказ Слай и, выдержав драматическую паузу, добавил: – Надеюсь, что мой строгий судья не вынесет мне смертного приговора…
Анжела расхохоталась. Наверное, «подвиг» Слая был достоин осуждения, но не в той ситуации, в которой они оказались.
– Судья не вынесет смертного приговора по одной причине, – ответила Анжела, отсмеявшись. – Он получил взятку в виде хлеба и мяса. Так что рот его закрыт, а эта история предана забвению… Кстати, я все же продолжала звонить Годри.
– Насколько я понимаю, безрезультатно?
– Да. Ума не приложу, куда он мог запропаститься.
– Да уж, – пробормотал Слай, пряча глаза.
Он прекрасно знал, куда мог «запропаститься» Годри, но Анжелу эти откровения едва ли утешили бы. Годри выбрал не лучший момент для своих приключений. И потом, как он может поступать так с Анжелой? С женщиной, на которой собрался жениться… Она совсем не похожа на супругу, которая будет закрывать на это глаза. И потом, она слишком хороша, чтобы быть обманутой…
Слишком хороша… Еще недавно Слай и подумать не мог о том, что оценит так женщину. А уж тем более о том, что увлечется женщиной. Но самым ужасным было то, что Анжела была не просто женщиной, а невестой его друга. Пускай даже, этот друг ее не заслуживал…
– О чем задумался, вор и бродяга? – спросила у него Анжела.
Слай вздрогнул. Если бы она знала, о чем он думает, то не сидела бы рядом с таким спокойным и даже веселым лицом…
– Странная штука – жизнь… – пробормотал он. – Еще совсем недавно мы с тобой ссорились и спорили. А теперь сидим вместе около костра, как два близких друга.
– Да, странно, – согласилась Анжела. – Может быть, все дело в том, что мы начали собирать внутренний мир друг друга…
– Что значит – собирать? – недоуменно воззрился на нее Слай.
– Это моя маленькая теория, – объяснила Анжела. – Внутренний мир – все надежды и мечты, большие и маленькие, пустые и глубокие, все сокровенные фантазии, все страхи и горести – это как детали от мозаики. Ты встречаешь человека, который тебе интересен, и начинаешь собирать его мозаику – по крупице, по зернышку. А он – твою… И когда намечается узор, ты радуешься тому, что у тебя что-то получается, что ты все больше и больше узнаешь этого человека.
Люди собирают мозаику по-разному. Одни – долго и тщательно, не пропуская ни одного элемента. А другие собирают быстро, лишь бы получить поверхностное представление об узоре. У таких людей узор получается неправильным и неполным… Впрочем, им все равно. Они зачастую не интересуются тем, что говорят другие, и не слушают их…
Отблески костра освещали лицо Анжелы. В этот миг она была прекрасна. Ее душа лежала перед Слаем как на ладони: распахнутая и чистая, как утренняя роса. И он жадно впитывал в себя эту чистоту, проникался каждым словом, сказанным Анжелой. Ангел, подумал Слай. Не зря ей дали такое имя…
– Значит, ты целую теорию сочинила, – одобрительно кивнул он, когда Анжела закончила.
– Не сочинила. Она родилась сама. Сама по себе. Мне не пришлось ее выдумывать – ее подсказала сама жизнь.
– А любовь?
– Что – любовь?
– Любовь – тоже узор мозаики?
– Скорее, узор мечты, – усмехнулась Анжела и добавила: – Иногда мне кажется, что я и представления не имею о том, что такое любовь. То чувство, которого я ждала всю жизнь… Оно казалось нереальным, призрачным. Как тень, промелькнувшая за стеклом и пропавшая навсегда…
– Может быть, ты слишком требовательна к любви? – спросил Слай, внимательно глядя на Анжелу.
К своему удивлению, она увидела в его взгляде не пустое любопытство, а живой интерес.
– Возможно. На протяжении многих лет я напрасно ждала и искала ее. Но мне кажется, что она именно такая, какой я представляла ее себе: чистая, бездонная, вечная, не утекающая, как вода сквозь пальцы, а заполняющая душу, обжигающая…
– Да, – перебил ее Слай. – Но, может быть, ты орудуешь своим представлением о любви как лекалом? Измеряешь им чувства других людей и свои, а потом спрашиваешь себя, соответствуют ли они твоим представлениям о любви?
Анжела задумчиво молчала. Возможно, Слай прав. Возможно, все эти годы она пыталась найти то, что создала в своем воображении. И в этой погоне не разглядела, не заметила истинных чувств, сочтя, что это не любовь…
Самое удивительное, что тем мужчиной, к которому ее влекло по-настоящему, был Слай. Тот самый Слай, с которым они столько раз ругались и который сейчас сидел напротив нее, рассуждая о любви. О да, он прав. Жизнь – странная штука…
– Может быть, тебе стоило отдаться чувствам, а не искать их? – продолжал Слай. – Жить яркими моментами, а не сравнивать их с теми, которые ты нарисовала в своем воображении? Впрочем, мне ли рассуждать об этом, – вздохнул Слай. – Я и сам не разобрался в том, что чувствовал… Решил, что полюбил раз и навсегда. А когда меня предали, я сделал вывод, что все женщины – ведьмы. Смешно, правда?
