на счастье, которое дарил ей Патрик вместе со своей любовью.
Завтра… Она надеялась, что завтра никогда не наступит.
На Николь был надет ярко-розовое бикини, оставлявшее большую часть тела обнаженной. Но мысленно Патрик давно уже раздел ее.
— Знаешь, этот купальник мне больше по душе, чем вечернее платье, — сказал он тоном кота, увидевшего блюдце со сметаной.
— Ага, значит, тебе не нравится затрачивать усилия, чтобы добраться до вожделенной цели? — поддразнила его Николь.
Он засмеялся.
— Усилия в данном случае оказываются титаническими.
Николь удивлялась собственной страстности. Былая скованность исчезла без следа. Она стала смелой и изобретательной в любви. И зачастую верховодила в их любовных схватках.
Патрик уложил Николь на узкую койку и прилег рядом. Нетерпеливыми руками она сорвала с него майку. Затем принялась за шорты. Он приподнялся, чтобы помочь ей.
— Ого! — восхитился Патрик, удивленный поведением Николь и переменами, которые произошли в ней. — У нас же целый день впереди!
— Все равно нечего терять драгоценные секунды, — ответила она, прижимаясь к возлюбленному.
Николь принялась страстно водить пальцами по его спине, оставляя на коже царапины длинными ногтями. Патрик приник губами к ее груди. А она извивалась и стонала под ним. Это настолько возбудило Патрика, что он сорвал с Николь бикини и вошел в нее одним движением.
Создавалось впечатление, что койка превратилась в поле битвы. Каждая из сторон пыталась возобладать над другой. Каждая стремилась к финишу и жаждала получить корону победителя.
Патрику казалось, что все у него внутри замирает от восторга. Каждая клетка его тела жаждала Николь. Он не мог насытиться и ласкал ее все настойчивее.
Николь чувствовала себя так же, как за рулем своего автомобиля. Она пыталась вписаться в опасный поворот. Но слишком поздно осознала, что тормоза отказали. Она крутила руль, но машина не повиновалась. Впереди возник крутой спуск, и машина понеслась с бешеной скоростью вниз. Ветер, залетавший в боковое окно, не давал дышать.
Николь перевернула Патрика на спину и уселась на него. Оставалось только удивляться, как ей удалось выполнить такой пируэт на столь узкой койке и при этом удержаться. Но она так хотела Патрика, что не осознавала своих действий. Ее голубые глаза сверкали.
Он положил руки на бедра Николь.
— Дорогая, подожди.
Но Николь словно в трансе запрокинула голову.
— Я слишком долго ждала, — прошептала она и подумала: «К тому же у нас осталось так мало времени».
Движения ее стали лихорадочными. И когда она, бездыханная, повалилась на Патрика, он спросил, целуя ее:
— Что это было?
На большее у него сейчас просто не хватило сил. Он был просто поражен. Неужели это Николь? Его Николь?
— Ты не понял? Значит, нам придется все повторить.
— Почему бы и нет? Дай только минутку передохнуть. — Патрик приподнялся на локте. — Только не надо так самодовольно улыбаться.
— Это еще почему?
— Потому что твое время вышло.
Пальцы Патрика легко пробежали по ее телу, лаская. Затем он прижался губами к ее животу, целуя нежную кожу вокруг пупка и начал медленно двигаться вниз, к лону.
Николь дошла до исступления, когда язык Патрика коснулся самой чувствительной точки ее тела. Она вознеслась так высоко, что вцепилась в его плечи, боясь упасть. А затем плавно скользнула вниз.
Это ощущение повторялось снова и снова, поднимая Николь все выше к небесам, пока мир не взорвался тысячью разноцветных осколков, расцвечивая все вокруг какими-то новыми, неизвестными доселе красками.
Патрик склонился над ней.
— Довольно?
Николь помотала головой.
— Еще.
Она посмотрела на Патрика затуманенными глазами и потянулась к нему губами.
Николь начала скучать по Патрику сразу, как только шасси коснулись земли и самолет побежал по взлетно-посадочной полосе аэродрома в Амьене.
Она пыталась стряхнуть с себя печаль, но ей это не удавалось. Порой Николь даже не замечала, что творится вокруг.
— О чем задумалась? — повторила свой вопрос Мари, обращаясь к сестре.
Мари взяла очередную стопку грязных тарелок и поставила их в мойку.
— Что? — Мысли Николь в тот момент находились далеко от Амьена.
— Ты все время витаешь в облаках, — сказала Мари.
— Разве? — Николь покраснела, досадуя, что не может контролировать свои эмоции. — Извини. — Она повернулась к столу, пытаясь скрыть смущение. — Я думала о ресторане в Марселе. Там осталось сделать последние мазки.
— Ресторан, говоришь, — задумчиво повторила Мари. — Наверное, поэтому ты прилетела в субботу утром, а не вечером в пятницу, как планировалось вначале?
Николь вспомнила ночь с пятницы на субботу, которую она провела с Патриком.
— Д-да. — Она хотела передать сестре стакан, но тот выскользнул у нее из рук. Мари едва успела поймать его.
— А твои мысли, случайно, никак не связаны с владельцем ресторана? — спросила она, ставя спасенный стакан в мойку.
Николь нервно покусывала нижнюю губу.
— Нет. А почему тебя это интересует?
— Николь, ты никогда не замечала за собой привычку покусывать губу, когда врешь?
— Ничего подобного! — воскликнула она и снова закусила губу.
Мари засмеялась.
— Раньше ты могла легко делать три дела одновременно. Сейчас стала рассеянной.
— Ну и что?
— Да так… Просто когда мы пели «С днем рождения, Огюст», ты произнесла имя Патрика.
— Неправда.
Улыбка на лице Мари с каждой минутой становилась все шире.
— У меня есть свидетели.
— Мало ли что может сорваться с языка, — пыталась защититься Николь.
Она взяла со стола стопку чистых тарелок. Николь не хотела, чтобы кто-то узнал о ее отношениях с Патриком.
— Только не у тебя, — не отставала от сестры Мари. — Язык всегда был твоим оружием. Ты никогда не лезла за словом в карман и всегда могла поставить на место любого грубияна. И ты никогда не выглядела рассеянной.
С этими словами Мари взяла из рук Николь тарелки и поставила их на поднос.
— Давай, Николь. Выкладывай, что у тебя стряслось.
Та молча уставилась в пол. Мари поняла, что ситуация, в которой оказалась сестра, гораздо серьезней, чем можно было предположить. Николь всегда делилась впечатлениями о мужчинах, с которыми знакомилась. Вокруг нее вечно крутились ухажеры, но она ни с кем из них не заводила близких отношений. Патрик Перрен явно выпадал из круга привычных воздыхателей Николь.
— Ну хорошо, попробую догадаться сама, — продолжала Мари. — Он красив.
Николь отлично знала, какой настойчивой бывает порой ее сестра. Следовало быть весьма осторожной в общении с ней.
— У него нос с горбинкой, — заметила Николь.
Мари поднажала, чувствуя, что сестра сдается.
— Согласись, это только придает ему некоторый шарм. Наверное, поэтому он притягивает тебя. И «притягивает» не то слово.
— Ну ладно, Мари. В конце концов, я живой человек.
