Он криво улыбнулся.
— К сожалению, я не…
— Никаких проблем. — В ее улыбке тоже проскользнуло сожаление. — Может, как-нибудь в другой раз.
— Непременно, — сказал он, хорошо зная, что врет. Даже если с Натали все кончено и он свободен, он не станет иметь дело с женщинами.
По крайней мере, какое-то время. Мужчина должен быть либо круглым дураком, либо обманщиком, чтобы поклясться, что он полностью отказывается от женщин. Но, глядя вслед уходящей блондинке, Коннор думал, что сейчас ему явно не до них — ни сейчас, ни в ближайшем будущем.
У него нет ни малейшего желания…
И в этот момент он увидел ее.
У него сперло дыхание, мышцы живота сократились, и он вмиг осознал, что все, о чем он думал минуту назад, было ложью.
Нет, он не покончил с женщинами? Ни в этот вечер, ни в ближайшем будущем.
Женщина, стоящая в дверях, была самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел.
Было глупо сравнивать ее с блондинкой, которая только что отошла от него, но контраст был настолько разительным, что Коннор не мог удержаться от сравнений.
Она не была блондинкой. И для Майами-Бич это выглядело слегка необычным, потому что большинство голов среди публики, собравшейся на вечеринке, были золотистого цвета. Не то чтобы они родились с золотистыми головами, нет. Просто обилие солнца вызывало у людей желание выглядеть так, будто солнце их поцеловало.
Но она была другой.
У женщины, медленно спускающейся по лестнице в гостиную, волосы были черными как ночь. Они были аккуратно собраны в низкий, тяжелый узел, и, глядя на них, Коннор мог с уверенностью сказать, что, когда она распускала их — когда он распускал их, — они мягко скользили по пальцам, словно нити черного шелка.
Коннор как завороженный впился глазами в ее лицо с большими, широко открытыми темными глазами, прямым носом, решительным ртом. Потом его взгляд скользнул по ее темно-синему платью, по изящным холмикам грудей, которые — Коннор мог это точно сказать — не побывали под ножом хирурга. Она была тоненькой, хрупкой и при этом необыкновенно женственной, с красивой линией бедер и длинными, великолепными ногами, обтянутыми черными чулками. Рельефную линию ног завершали синие босоножки на высоченном каблуке.
Она была прекрасна, прекраснее всех женщин на свете. И она была одна. Она была одна, но, казалось, искала кого-то глазами.
Коннор быстро сунул в горшок с пальмой свой мерзкий бутерброд и полил его жалким подобием вина. Если она ищет мужчину, то этим мужчиной, несомненно, является он.
Он вышел из своей засады и стал ждать. Сейчас она посмотрит в его сторону и увидит. Каждый удар сердца твердил ему об этом. Каждый нерв.
И наконец она посмотрела.
Их глаза встретились и замерли. Время остановилось, миг превратился в вечность. Коннору казалось, что огонь, который они посылают друг другу глазами, проникает в его вены, заставляя кровь кипеть. Когда рядом с ним стояла соблазнительная блондинка, его тело тоже реагировало, но совсем не так, как теперь.
Чувства, переполнявшие его сейчас, были совершенно другими. Это было то, о чем он всегда мечтал, на что надеялся.
Вдруг он заметил, как по ее очаровательному личику скользнула загадочная тень. Глаза сверкнули. Что это? Предчувствие страсти? Опасение? Коннор сделал шаг вперед и… увидел на ее лице нечто совершенно неожиданное. В ее глазах была паника. Скорее, даже страх. Черт побери, что происходит? Почему она боится его? Она прекрасно знает, чего он хочет. Он был уверен, что и она хочет того же.
Он сделал еще один шаг вперед и вдруг увидел, как она резко повернулась и нырнула в толпу.
Проклятие, она удирает от него, но не будь он сыном своего отца, если даст ей сбежать. По крайней мере, не сегодня. Не сейчас. Потому что она нужна ему, потому что это та женщина, которую он всегда хотел, сам не зная того.
Коннор бросился за ней, разрезая толпу, непрестанно ища глазами ее бледное лицо и черные блестящие волосы.
Неожиданно он почувствовал, как кто-то сзади схватил его под локоть. Он резко обернулся. Перед ним стояла Лиз Филдинг.
— Коннор, мой милый, вот ты где! Я хочу представить тебе…
— Потом, Лиз… — торопливо сказал он и высвободил руку.
Но тут же на его пути вырос Хэнк, а рядом с ним улыбающийся, тучный мужчина.
— Коннор, дружище, познакомься, это майор…
— Позже, Хэнк, позже… — бросил он, продолжая свой путь.
Он снова окинул тревожным взглядом толпу и… увидел ее. Еще одно мгновение, и она выскользнет через французскую дверь во внутренний дворик. Он бросился за ней, порой не успевая кого-то обойти, наталкиваясь на чье-то плечо или бедро и торопливо извиняясь.
Оказавшись во дворике, он снова увидел ее.
Она теперь почти бежала, смешно и неуклюже, на своих высоченных, греховно-сексуальных каблуках. Ее фигурка мелькнула мимо струнного квартета, а потом появилась на ступеньках, спускающихся в сад. Она пробежала мимо фонтана, освещенного разноцветными огнями, и сразу же за фонтаном остановилась и оглянулась. Их взгляды снова пересеклись, и страсть, горящая в ее глазах, едва не заставила Коннора завыть.
Но она опять повернулась и бросилась бежать. Коннор ускорил шаг. Теперь ему нет необходимости бежать. Он шел быстрее нее и хорошо знал, что теперь она не ускользнет. Сад окружала высокая стена.
Он так же хорошо знал, что она на самом деле не хочет убегать от него. Он прочел это в ее глазах. Она нуждалась в нем, она горела. Она хотела этого так же, как хотел он.
И наконец он настиг ее. Она стояла в конце сада, в темноте, за ветками деревьев, где все было покрыто серебристым пеплом лунного света.
Коннор остановился в двух шагах от нее.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Ее губы были приоткрыты. Она тяжело дышала, и под тонкой тканью платья ее грудь высоко вздымалась. Прядь волос выбилась из пучка и свисала вдоль лица. Коннор уловил в воздухе аромат ее тела — запах жасмина и розы, смешанный с соленым запахом моря, простиравшегося за стеной сада.
Он протянул руку. Но она отпрянула.
— Ты боишься меня? — мягко спросил он.
Она провела языком по губам. Ничего особенного в этом движении не было, но тело Коннора напряглось, превращаясь в скалу.
Он подошел ближе и стоял теперь так близко, что стоило ему наклониться, и его губы коснутся ее губ.
— Я не обижу тебя, — пробормотал он. — И ты хорошо знаешь это!
— Знаю… Ты не хочешь этого… — ответила она низким, хрипловатым голосом. — Но можешь это сделать.
— Нет. — Его «нет» прозвучало решительно, но рука, коснувшаяся ее волос, была нежной и трепетной. — Нет, — повторил он и осторожно заправил выбившуюся прядь ей за ухо. — Я никогда и ни за что не обижу тебя.
