— Предлагаешь бросить четырехлетнюю девочку дома одну?
— У них вроде есть собака. Не заскучает. — Сенька достает из сумочки пачку тонких сигарет и вопросительно кивает на балкон.
— Иди, — разрешаю я, хоть и не люблю коптильни в многоквартирных домах. Но лучше Есении Викторовне не отказывать. Иначе она целый год будет припоминать, какая бессердечная я подруга.
— Хотя у меня есть еще одна идея! — не перестает делиться советами Сенька, зажав двумя пальцами неподкуренную сигарету. — Обратись в органы опеки. Ребенок голодный, грязный, зареванный.
— Ее же могут забрать у отца.
— Он тебе только спасибо скажет, — усмехается подруга и наконец выходит на балкон, оставив нас с Марьяной таращиться друг на друга и хлопать ресницами.
— Не слушай ее, — улыбаюсь я, заметив, как начинает дрожать острый детский подбородочек. — Хочешь искупаться? У меня есть пенка. Малина со сливками.
— Хочу! — кивает она с загоревшимися глазками.
Впрочем, какого ответа я ждала? Марьяна девочка безотказная. Она хочет все и всегда. Царев так помешан на своем бизнесе, что совсем не занимается дочерью. А она растет. Ей нужно внимание, уход, воспитание.
Беру ее за ручку и отвожу в ванную. Пока набирается вода, выпутываю из ее тонких волосиков резиночки и заколочки. Этой девочке остро не хватает материнской заботы. Была бы она моей дочерью, ходила бы в пышных платьицах, с бантами, в изящных туфельках.
Добавляю в воду пену, наполняя ванную синтетическим ароматом малины, и раздеваю свою временную подопечную. Кофточка, брючки и трусики дружной компанией отправляются в стиралку. Там им самое место на ближайшие два часа. Наливаю гель, сыплю пятновыводитель и запускаю беспощадное отдраивание одежонки. Теперь приступаю к отдраиванию их юной владелицы.
Сначала хорошенько замачиваю, потом выскабливаю крошки из волос, промываю их шампунем на два раза. Снова замачиваю, не найдя у себя ничего для водных игр, кроме пустого флакона от геля для душа. Но Марьяна не привередничает. Говорит, дома купается с такими же «игрушками».
За полтора года, что Царевы живут по соседству, я сидела с этой девочкой дважды. И всякий раз она умудряется удивить меня особенностями их быта. Боюсь, в следующий раз скажет, что ест из одной миски с их йоркширским терьером. А ведь Царев разрушил романтические стереотипы в моей голове. Я-то думала, все миллионеры крутые властные мужики. Вокруг них вертятся модели, а слуги вылизывают подошву их итальянских ботинок. Оказывается, у богатых дяденек тоже бывают трудные времена. Маленькая дочка сводит его с ума, а единственная зазноба не задерживается у него дольше часа. Либо Марьяна срывает их сердечные планы, либо у Царева совсем беда…
Отмыв маленькую царевну до скрипа и блеска, укутываю ее в свой безразмерный плюшевый халат, отношу в гостиную и включаю ей мульт-канал.
Сенька к тому времени уже хозяйничает у меня на кухне. Варит кофе и приглашает полакомиться пирожными, вытащенными из моего холодильника. Хорошо, что она не нашла бутылку коллекционного вина, которое я купила для сегодняшнего вечера. Всем ясно, что Валера собирается сделать мне предложение. Ужин в крутом ресторане, где столик приходится бронировать за месяц вперед, даже для мужчины его величины — роскошь. А он, как-никак, пилот. Почти семь тысяч часов в небе. Не мужик. Мечта!
— Прошел час, — снова терзает меня подруга, когда я шлепаюсь на стул и гляжу на мокрый сарафан. — Не успеешь купить платье, будешь в халате говорить «да» бриллианту.
— До вечера еще есть время. Магазины работают допоздна, — успокаиваю я саму себя.
— У тебя так-то еще прическа, маникюр и мейкап, — напоминает Сенька, откусывая пирожное.
— Может, тогда ты посидишь с Марьяной? — с мольбой спрашиваю я. — Царев ее не бросит. Должен же он вернуться.
— Ага. Как в прошлый раз. Через сутки.
— У него сломалась машина, он застрял за городом, — зачем-то выгораживаю я его.
— Или в позапрошлый. Через двое.
— У него состоялась незапланированная командировка.
— А сегодня его похитят сомалийские пираты. Лизка, не будь дурой. Он трындынбулькается с телками, а ты подтираешь сопли его дочери. Пусть этим занимается его мать, раз вовремя не научила сына половой компетентности. — Сенька запивает пирожное глотком кофе и сверлит меня глазами. — Или ты передумала выходить за Валеру? Имей в виду, семь лет разницы в возрасте не проблема. Зато он состоявшийся мужик. И без балласта… — со вздохом добавляет она, когда Марьяна пришлепывает на кухню, кутаясь в мой халат.
— Я хочу кушать, — признается она, голодно глядя на пирожные и облизываясь.
— Слу-у-ушай, — тянет Сенька, разглядывая отмытую девочку, — так вот почему ты о ней печешься. Она же твоя копия. — Переводит ошарашенный взгляд на меня. — Ты что, ее мать?
— Глупостей не говори, — ворчу на Сеньку и опускаюсь на колени перед Марьяной.
Подворачиваю ей рукава халата, поправляю пояс и усаживаю ее на свое место. Не представляю, чем накормить ребенка. Не льняной же кашей, которую я ем на завтрак.
— Нет, ты приглядись! — не отстает Сенька. — Ее как будто по тебе лепили. Погоди, я тебе сейчас докажу.
Отложив надкусанное пирожное, она вытирает пальцы салфеткой и покидает кухню. А я лезу в холодильник. Меня больше волнует голодный ребенок, чем продырявленный мыльными сериалами мозг подруги.
— Марьяш, будешь макароны с сыром?
— Буду.
— А салат из свежих овощей?
— Буду.
— Отлично, — облегченно выдыхаю я.
Достаю овощи и сыр, ставлю кастрюлю на плиту и, пока в ней закипает вода, шинкую салат.
— Вот! — Вернувшаяся на кухню Сенька сует мне под нос старую фотографию.
— Что — вот? — не понимаю я, зачем мне снимок
