Тогда ему сразу же пришелся по душе этот ушлый, занимающийся журналистикой студент, с которым судьба свела его в одной комнате.
— У меня не было подобной благоприятной возможности.
Отпив немного воды из бокала, Шайен откинулась на спинку стула и с любопытством посмотрела на сидящего напротив мужчину. Неужто он пытается произвести на нее впечатление?
«Как интересно он сказал. Большинство не сочли бы это обстоятельство благоприятным».
На глазах Гранта четырех его братьев большие деньги затянули в трясину. Тогда он поклялся, что с ним подобного не случится. И чаша сия его миновала. Где-то в глубине души Гранту нравилось считать, будто он такой же жесткий малый, как и его старик. Вот только не такой несносный.
— Когда пробиваешься сам, то отношение к собственным достижениям совсем иное.
Слова его звучали искренне, но почему бы этому мужчине не быть превосходным актером, ведь все знают его как хитроумного дельца. Хотя и не время было заигрывать, она попыталась поддразнить его:
— Вам это по слухам известно?
Он ничуть не обиделся.
— Вы желаете знать, заработал ли я хоть цент в этой жизни самостоятельно? Отвечу «да». Кое-чего в жизни я достиг собственным трудом.
Она не сдавалась:
— В поте лица своего?
Даже ее живому воображению не под силу было представить Гранта, исходящего на работе семью потами. Слишком уж он аристократичен, чересчур на вид изящен. Гораздо правдоподобнее совсем другая картинка: он обрызгивает себя дорогим одеколоном, а вовсе не обливается потом.
Настал черед Гранта улыбнуться. Широко.
— Я изнемогаю на работе от потоков пота, мисс Тарантино.
Последняя фраза навела его на мысль: а как выглядит ее тело, покрытое при ярком свете свечей поблескивающими бусинками?
— Я-то полагала, будто вы платите другим, чтобы они трудились за вас.
Неужто она и впрямь считает, что за него все делают другие? Передавать управление своими делами в чужие руки ему и в голову не приходило, ни разу. Грант перепоручал свою работу лишь тогда, когда все другие пути бывали испробованы. Некогда он обнаружил: нет ничего более бодрящего, нежели быть на переднем крае, всем управлять самому, знать о малейших изменениях ситуации. Его занятие давало ему дополнительный стимул в жизни.
Он сомневался, что она поверила ему.
— Кое-что приходится делать самому. В противном случае задуманное меркнет и теряет свою привлекательность.
Он отвечал, не сводя с нее настороженного взгляда. Когда она задавала вопросы, глаза ее оживали, то и дело вспыхивали. И в них жила мысль. Они словно были зеркалом ее души.
Шайен сделала небольшой глоток, холодная вода взбодрила. Ей не хотелось больше ограничиваться разговором о работе. Самое время перейти к обсуждению других тем.
— Так мне сказали, — пояснила она. — Я бы ни за что не смогла представить, что кто-то делает за меня мою работу.
Одним из главных талантов Гранта было умение с относительной легкостью читать мысли людей. Он редко ошибался.
— У меня сложилось мнение, что вы тоже не откажетесь от своей работы, даже если вам и представится подобная возможность.
Их глаза встретились, и ее губы медленно растянулись в улыбке. Точно солнышко, подумал он, поднимается на горизонте.
— Вы правы, — она мягко улыбнулась. — Я бы ни за какие коврижки не отказалась. Мне нравится делать все самой. — Она принялась перечислять: — Продумывать все от начала и до конца, искать место будущих съемок. Самой снимать.
Он оказался прав, когда почувствовал, что она ни от кого не зависит. Интересно, угадал ли он также и остальное. Внешне она выглядела шикарной штучкой. А если содрать с нее покровы… что он найдет внутри? Сосульку? Или океан страстей?
— Вы работаете одна?
Стэн неоднократно предлагал дать ей, главному редактору, группу помощников, и его всегда удивлял ее отказ.
— Я одиночка, мистер О’Хара. Одной мне как-то лучше, — она по-прежнему улыбалась. — Когда нет помощников, то и под ногами никто не путается. И наоборот, когда работа не заладилась, то и винить, кроме себя, некого.
Если он не обманывается, она принадлежит к той породе людей, кто собственные ошибки никогда не будет ставить в вину другим, пускай на нее и трудилось бы все население Нью-Йорка.
Грант игриво прикрыл своей ладонью ее руку.
— Коль весь следующий день вы намерены тенью следовать за мной, зовите меня Грантом.
Совершенно спокойно Шайен высвободила руку. На ее лице все так же играла улыбка.
— Хорошо. Два дня я буду звать вас Грантом.
Он помнил, что таков был уговор. Однако надеялся, что она согласится и на меньший срок.
— Два дня?
Выражение напускной наивности не обескуражило ее. Она догадалась о его намерениях. Благородство не позволяло ему уклониться от условий уговора как-то иначе.
— Таков ваш уговор со Стэном.
И все в результате дружеской игры в покер — одного из тех немногих развлечений, что он изредка позволял себе. Когда играли последнюю партию, Стэн сделался непреклонен и соглашался принять за ставку только интервью с ним — против он ставил весь свой выигрыш. Грант полагал, что это всего лишь шутка, даже тогда, когда Стэн побил своими картами его «полный дом». Но нет, тот подловил его всерьез.
Грант тихо рассмеялся:
— Говорил же я себе: никогда, не имея при себе чековой книжки, не садись играть в покер.
От его смеха у нее по коже пробежали мурашки. Хорошо бы заснять все это на пленку. Журнал разошелся бы в мгновение ока.
— Стэн заявил, будто это интервью он выиграл у вас в карты, но я так и не смогла поверить ему. Вы не похожи на игрока.
Ему понравилось, что его, оказывается, не так-то легко раскусить. Больше всего на свете Гранта раздражало, когда ему вменялся определенный стиль поведения. Именно нежелание соответствовать общепринятому о нем мнению и стало настоящей причиной его согласия дать интервью.
— Покер успокаивает меня. Последняя игра — исключение, — он ослепительно улыбнулся.
«Другого слова-то и не подберешь, — подумала Шайен. — Ослепительно. Ослепительный блеск». Ей следовало бы прихватить с собой солнечные очки.
— И теперь, когда я увидел его хваленую фотожурналистку, мне, полагаю, следует изменить свое отношение к этой встрече.
Интересно, уж не потому ли О’Хара столь обворожителен, что ищет предлог отказаться от интервью! Если он надеется на это, то его ждет разочарование. Сам-то он не пойдет на попятный. Стэн уверил ее, что Грант ни разу не изменил своему слову.
— Я фотожурналистка в журнале, — слегка поправила она собеседника, как бы невзначай смахивая с его лацкана золотой волосок. — Не у Стэна.
