Звук женского голоса подействовал на детей успокаивающе. И не только на детей.
— Меня зовут Джон, я брат Гаррисона, — представился Джон вошедшей Кэрри.
— Младенец! — Кэрри, наконец, увидела Мэтью. — Можно мне ее подержать?
— Не ее, а его, — важно поправил Гаррисон. — Мои племянники изредка меня навещают, — счел нужным пояснить он.
Джон положил на руки Кэрри только что перепеленатого Мэтью.
— Малютка, как тебя зовут?
— Мэтью, — ответил Джон за сына.
— Да ты просто куколка, Мэтью!
И Кэрри что-то нежно залепетала.
К удивлению Гаррисона, Мэтью прекратил орать и заулыбался. Кэрри пощекотала младенцу животик. Тот заворковал от удовольствия.
Гаррисон улыбнулся брату, который многозначительно смотрел на него.
Не иначе, Джон воображает, что между ним и Кэрри что-то происходит! Гаррисон на всякий случай отрицательно покачал головой.
— Все!
Натан, наконец, расправился с остатками хлопьев.
Гаррисон, довольный переменой обстановки, отвернулся, чтобы забрать у мальчика поднос. А Натан, выгнув спину, соскользнул со стула и плюхнулся на пол.
— Сок! — сообщил он, размазывая ладошкой пролившуюся лужицу.
Гаррисон поморщился.
— Ох, забыл тебя предупредить об этом трюке с высоким стульчиком. — Джон поднял Натана на руки и пощупал его. — Да он мокрый!
— Сок! — продолжал требовать Натан.
— Ты можешь идти, — предложил Гаррисон. — Натана я и сам переодену.
— Ну что ж, желаю удачи.
Джон многозначительно поднял брови, и Гаррисону показалось, что брат желает ему удачи не только в обращении с детьми. Спустя минуту, он остался наедине с полуодетой Кэрри. Впрочем, не совсем наедине.
— Па-па! — завопил Натан.
Мэтью забеспокоился тоже.
— Он, по-моему, хочет есть. Можно я покормлю его из бутылочки?
Из бутылочки? Прекрасно.
Между тем Натан выбежал из кухни на лестничную площадку и — еще немного — побежал бы вниз по ступенькам. Гаррисон едва успел его перехватить.
— Па-па! — взвыл Натан, прижимаясь к двери.
Гаррисон потащил Натана обратно в гостиную. Кэрри стояла у окна и кормила Мэтью из бутылочки. От прежней ее угрюмости не осталось и следа — она безмятежно улыбнулась Гаррисону.
— Сразу видно, что вы этим уже занимались, — улыбнулся он в ответ.
— Вовсе нет, — возразила она. — Но это не такая уж большая премудрость.
Гаррисону хотелось верить ей.
— Па-па! — напомнил о себе Натан.
— Папа скоро придет, — пообещал Гаррисон. — Потерпи немного.
— Зачем вы ему лжете? — нахмурилась Кэрри.
— Я уже и сам не знаю, что говорю.
— Да говорите что угодно, Гарри, только не лгите ему.
Гаррисон взял сумку с пеленками.
— Пожалуйста, не называйте меня Гарри! — он недовольно фыркнул.
— Как же прикажете вас называть?
— Гаррисон.
Под пристальным взглядом Кэрри, наблюдавшей его первую попытку переодеть сопротивляющегося Натана, Гаррисон провозился намного дольше, чем ему хотелось бы. Обуть племянника так и не удалось, и Гаррисон махнул рукой — пусть бегает босой.
А Натан именно бегал. Гаррисон, зная пристрастие мальчика к розеткам, бегал следом за ним. Натан был в восторге от этой игры. Кэрри тоже весело смеялась.
Ах, ей смешно! Тогда пусть сама побегает за мальчонкой! И Гаррисон пошел в спальню распаковывать чемодан.
— Сможешь отнести этот сверток дяде Гарри? — донеслось вскоре из гостиной.
— Гави?
— Да. Такой высокий, хмурый дядя в спальне.
Натан принес пеленки.
— Гави?
Понимая, что отныне он навсегда останется для мальчика «Гави», Гаррисон рассыпался в благодарностях:
— Спасибо, Натан! Вот это помощник!
Малыш осторожно положил пеленки и улыбнулся дяде.
Гаррисон не мог не признать, что эта улыбка многого стоила.
— Ах ты, маленький злодей, — проговорил он, склоняясь к мальчугану, — улыбаешься в точности, как все Ротвеллы.
Натан захихикал и улыбнулся еще шире.
— Улыбка Ротвеллов?
В дверном проеме стояла Кэрри.
— Да, да, теперь вижу, — медленно произнесла она, вглядываясь. — У вас одинаковая улыбка. Да и вообще вы очень похожи друг на друга. Даже волосы почти одинакового оттенка, с пятнышками… — Она подошла ближе. — Да ведь это же хлопья!
Гаррисон поневоле рассмеялся.
— Ах, Гарри, — грустно произнесла Кэрри, — я так давно не видела вас улыбающимся…
Гаррисон выпрямился. Натан побежал обратно в гостиную.
— По-видимому, бессмысленно просить вас называть меня Гаррисоном? — поинтересовался он.
Несколько долгих секунд она, молча, смотрела на него.
— Хорошо, буду звать вас Гаррисоном.
— Благодарю вас.
— Гави! — продолжая игру, Натан втащил в спальню следующий сверток пеленок.
— Мне пора идти, Гаррисон.
Кэрри направилась к выходу.
— Спасибо за все.
Гаррисон проводил ее до дверей.
— Не стоит. До скорого свидания.
И оба мрачно кивнули, понимая, что это «свидание» состоится на заседании правления кооператива «Белый дуб», где они выступят противоборствующими сторонами.
День и вечер прошли относительно благополучно: Гаррисон искупал обоих мальчиков, перепеленал, почитал Натану книжку. Наконец дети заснули. Гаррисон хотел последовать их примеру, но передумал: когда же, как не сейчас, прибрать в гостиной и вымыть пол в кухне?
Он чувствовал сильную усталость, но все же, не сомневался, что справится с детьми.
Хоть это и первый его опыт, но мальчики чувствуют себя прекрасно! А у него, в свою очередь, возникло несколько идей для будущей «Азбуки организации домашнего времени». Несмотря на усталость, он сел за письменный стол и сделал набросок великолепной стенки для детских вещей.
Свет в спальне он погасил только в половине второго. Теперь можно и отдохнуть!
В три часа утра его разбудил рев Мэтью.
Пошатываясь, Гаррисон вошел в гостиную и включил свет.
— Голоден, малыш? — Взяв ребенка на руки, он взглянул в расписание, оставленное Джоном. Ночное кормление в нем не значилось.
Попытки убаюкать младенца успехом не увенчались.
Мэтью и не думал спать.
Отчаявшись, Гаррисон позвонил Джону, в чикагскую гостиницу.
— Это ты, Гаррисон? — Голос брата звучал на удивление бодро. — Что случилось? Мэтью здоров?
— Не знаю. Потому и звоню.
И Гаррисон кратко обрисовал ситуацию.
— У него режутся зубки, — объяснил Джон. — Стефани дает ему жевать резиновое кольцо. Оно должно лежать среди пеленок, если только я его не забыл.
— Вот за это, Джон, великое спасибо!
