— Пожалуйста, — улыбнулся он. — Ты не хуже меня знаешь, что она легко заводится, но быстро отходит, и сердце у нее доброе.
Дженна кивнула, соглашаясь.
— А о чем ты разговаривал с моей тетушкой?
— В основном о еде. И немного о тебе.
— Мне стоит спросить, о чем именно?
— Наверное, нет, — усмехнулся он.
Судя по лицу Стоктона, ее тетушка опять оседлала своего любимого конька и занялась сводничеством. Дженна решила поберечь свои нервы и не уточнять, чего именно она хотела. Стоктон, похоже, пошел по тому же пути, больше не поднимая вопрос ее возвращения в Нью-Йорк, и Дженну эту полностью устраивало.
Когда все гости обзавелись тарелками со вторым блюдом, официанты начали прибирать со столов. Стоктон взял массивную хрустальную вазу с остатками салата и направился к двери в кухню. Дженна подхватила несколько грязных тарелок и поднос с парой незаинтересовавших гостей рулетов и последовала за ним. Когда она вошла на кухню, Стоктон уже закончил перекладывать остатки салата в маленький контейнер и теперь составлял грязную посуду в мойку.
Дженна, затаив дыхание, наблюдала за скупыми и уверенными движениями его сильного, худощавого тела. Было видно, что он точно знает, что и в какой последовательности нужно делать. Она знала этого мужчину лучше, чем кто-либо другой в целом мире, могла с закрытыми глазами нарисовать его портрет и перечислить все шрамы на его теле… Так почему же она собирается уехать из города и забыть о нем? А главное, как? Это было безумно больно восемь лет назад, но тогда она убедила себя в том, что поступает правильно, а сейчас в ней не было этой непоколебимой уверенности.
На кухню заглянула Ливия:
— Прости, если отвлекаю, но пора зажигать свечи на торте и петь «С днем рождения».
— Замечательно, — кивнула Дженна, хотя ее настроение было далеко не праздничным.
Появление торта означало, что вечеринка подходит к концу, как и время, оставшееся до отлета ее самолета.
Дженна подала сигнал группе, и они заиграли «С днем рождения». Под звуки этой веселой мелодии они с Ливией выкатили в центр комнаты праздничный торт, на котором гордо горели три свечки, изображавшие цифры «100». Это выглядело гораздо элегантнее, чем торт, утыканный сотней свечей, словно ощетинившийся еж.
— Как красиво, — вздохнула Эунси и нагнулась, чтобы загадать желание и задуть свечи. — Господи, не могу поверить, что мне уже сто лет. Все еще чувствую себя на девяносто, — рассмеялась она.
Гости зааплодировали и начали петь «С днем рождения». Кто-то потребовал произнести речь и дать совет с высоты своего столетнего опыта.
— Совет? — удивилась Эунси. — Даже не знаю. Наверное, нужно найти то, что делает тебя по-настоящему счастливым. Тогда и сто лет пролетят незаметно.
Снова раздались бурные аплодисменты, а Дженна и Ливия укатили торт на кухню, где их уже ждал вооруженный ножом Стоктон, который должен был разрезать торт на куски по числу гостей. Ливия, отговорившись каким-то незначительным делом, убежала к Эдварду, а Дженна осталась помогать Стоктону. Отрезав очередной кусок, он водружал его на тарелку, а она клала на нее вилку и передавала ожидающему официанту с подносом.
— Похоже, день рождения Эунси прошел замечательно, — сказал Стоктон, отрезая очередной кусок.
— Да, — улыбнулась она. — Даже несмотря на проблемы с группой. Я так рада за Эунси. И за тебя. Здесь столько гостей, и уверена, сейчас каждый из них думает, что «Растика» — лучший ресторан в Индиане.
Стоктон отрезал последний кусок, положил его на тарелку и повернулся к Дженне.
— Ты ведь знаешь, что я согласился не из-за рекламы или денег? — тихо сказал он.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она, понимая, что не может и дальше избегать темы, вокруг которой они кружили на протяжении двух последних недель.
— Мне нужны были ответы, — сказал он.
Дженна смотрела на него во все глаза. Он был одет в белый костюм повара, но даже в этой простой одежде для Дженны он был самым сексуальным мужчиной на свете. Она безумно хотела подойти к нему, провести кончиками пальцев по его щеке, запечатлеть на знакомых губах последний прощальный поцелуй. Но не пошевелилась.
— Какие ответы?
— Помнишь, ты спрашивала меня, почему я не поехал за тобой в Нью-Йорк?
Пристальный взгляд голубых глаз, казалось, пронзал насквозь. Дженна чуть пожала плечами, притворяясь, что это рядовой вопрос, который не разрывает ей сердце даже после стольких лет.
— Я думала, что ты больше не хотел быть со мной. Если бы ты хотел, ты бы прилетел в Нью-Йорк, а так как этого не произошло, я решила…
Стоктон одним рывком преодолел разделявшее их расстояние, и сердце Дженны бешено забилось от близости его голубых глаз, чувственных губ, сильного тела.
«Ты видишь его последний раз», — твердил ее внутренний голос. И это действительно так, потому что их отношения дошли до того рубежа, после которого все будет кончено. Если сейчас они не найдут выхода, другого шанса уже не будет. Даже если она опять приедет в Ривербенд — повидать Ливию и тетушку, — они со Стоктоном будут чужими друг другу, потому что существующие между ними чувства не переживут еще одного разрыва.
Все будет кончено. Навсегда.
— Я всегда хотел понять, почему ты уехала так поспешно.
Она отвела взгляд:
— Лето заканчивалось, мне предложили работу в компании, занимающейся организацией праздников, и в колледже начинался курс, который я хотела посещать…
— Значит, ты довольно долго планировала это?
— Я просто никак не могла выбрать подходящее время, чтобы рассказать тебе об этом…
— Это, правда, так? — тихо спросил Стоктон. — Или ты бросила эту бомбу и прыгнула в ближайший самолет, потому что испугалась и решила порвать со мной раньше, чем это сделаю я?
— Я…
Слова протеста вертелись у нее на языке, но в глубине души Дженна понимала, что Стоктон прав. Она думала об этом последние несколько месяцев их отношений. Стоктон постоянно твердил о том, что хочет отправиться в кругосветное путешествие, а потом, получив новый опыт и знания, вернуться в Ривербенд, но Дженна была уверена, что, уехав однажды, он уже никогда не вернется.
— Ты думаешь, что люди все равно рано или поздно покинут тебя, поэтому нет ничего дурного в том, чтобы немного подтолкнуть их к этому и сбежать первой.
— Я не… — Дженна покачала головой, снова не зная, что сказать. Она вспомнила всех тех, кто оставил ее, вспомнила родителей, чья смерть перевернула весь ее маленький мир. Неужели она и правда сознательно оттолкнула Стоктона из страха быть отвергнутой? — Возможно, ты прав, — прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. — Но как ты можешь обвинять меня, если сам такой же? Я же видела, что твое стремление отправиться в путешествие — это просто способ избежать того, что для тебя страшнее чумы, — серьезных отношений.
